Майкл Муркок - Стальной царь

Джугашвили не прекращал провоцировать Махно.

— Ваш род индивидуализма — это преступление самовлюбленной личности против общества, — сказал он. — И, что ещё хуже, он будет побежден. А какая польза от революции, которая развалилась?

Махно поднялся из-за стола.

— Здесь невозможно ужинать, — сказал он, поклонился остальным и извинился. — Я возвращаюсь на мой корабль.

В глазах Стального Царя вспыхнула искра торжества, как будто он сознательно инсценировал отступление Махно и долго принуждал того к уходу.

Махно вопросительно взглянул на Демпси, но тот слегка качнул головой и потянулся за водкой.

Анархист вышел. Джугашвили, казалось, улыбался под своей маской.

Демпси нахмурил лоб, когда Махно уходил, Бирчингтон начал трепаться о «рациональном социализме» или о чем-то в том же роде, ещё больше нагнетая атмосферу, которая и без того была мрачной.

Несколько секунд спустя мы услышали пистолетные выстрелы. С лестницы донеслись шаги, затем Махно вновь ворвался в комнату. На левой руке кровоточила огнестрельная рана, в правой он держал револьвер. Он направил его в сторону Джугашвили, однако не угрожая ему.

— Ну что, убить? Можете поглядеть, двое из ваших людей застрелены. Я знаю ваши штучки, Джугашвили, — он сделал паузу и сунул разряженный револьвер в кобуру. — Сегодня ночью черные корабли уходят.

Он вышел.

Джугашвили привстал со своего места, в коптящем свете масляных ламп создавалось впечатление, будто металлическая маска постоянно меняет выражение лица. В холодных глазах застыла страстная ненависть.

— Нам он не нужен. Он сражался за наше дело как посторонний. Теперь на нашей стороне Наука. Я намереваюсь завтра представить первое изобретение Бирчингтона.

Бирчингтон выглядел так, будто его застали врасплох.

— Ну, шеф, вы, вероятно, обнаружите, что оно ещё не совсем…

— Завтра утром оно будет готово, — заявил «шеф». Демпси начал проявлять интерес к ходу разговора, хотя он почти не двигался с тех пор, как Махно появился и сделал свое заявление. Уна Перссон теперь задумчиво переводила глаза с одного на другого. Джугашвили подошел к двери и крикнул вниз по лестнице:

— Доставьте сюда профессора! Миссис Перссон и Демпси, кажется, оба знали, что должно сейчас произойти, но я совершенно растерялся.

Джугашвили ждал у двери, пока не показался маленький седоволосый человечек с круглым пенсне на носу. Он выглядел почти таким же нездоровым, как Демпси. Кожа лица была изъедена язвами, а глаза слезились так ужасно, что он постоянно промокал их красным носовым платком.

— Профессор Марек. Капитана Демпси вы уже знаете, мистера Бирчингтона тоже. Вы знакомы с миссис Перссон? С капитаном Бастэйблом?

Профессор мутно поглядел в нашу сторону и махнул в знак приветствия носовым платком.

— Ваши бомбы готовы, не так ли? И изобретение Бирчингтона тоже, — Джугашвили поковылял к своему месту. — Садитесь, профессор. Выпейте водки, она хорошая. Польская.

Профессор Марек потер щеку носовым платком. У меня было такое впечатление, будто его кожа слезала клочьями.

— Что это за бомбы? — спросил я профессора, больше из вежливости, чем из каких-либо иных побуждений.

— Те же самые, которые я сбросил на Хиросиму, — сказал Демпси с внезапной силой. — Это верно, профессор?

— Бомбы, которые развязали войну? — удивленно спросил я.

— Одна бомба, — Демпси поднял палец. Миссис Перссон ласково положила ладонь ему на плечо. — Одна бомба. Не так ли, миссис Перссон?

— Вы не должны…

— Это был только лишь эксперимент, — заметил профессор Марек. — Мы не могли предвидеть…

Внезапно меня охватила та же дрожь, тот же страшный отзвук узнавания, который я уже однажды пережил в обществе Демпси. У меня было чувство, что я смотрю в зеркало, искажающее мой собственный образ. Слабым голосом я спросил профессора:

— Что это за бомба была, которую вы изготовили для Хиросимы?

Марек шмыгнул носом и вытер глаза. Он сказал почти как о какой-то обыденности:

— Атомная бомба, разумеется.

Несколько часов я просидел в беспомощном молчании. Все слушали хвастливые и зажигательные речи Джугашвили. Он принуждал нас пить вместе с ним. Он опрокидывал один стакан водки за другим и говорил, говорил, говорил о завоевании. Он собирался захватить Россию, весь славянский мир, пока наконец Восток и Запад не увидят, как придет «справедливая мировая революция». Эта революция заключалась преимущественно в алчных устремлениях Джугашвили захватить господство по возможности над всем земным шаром. Как многие фанатики, он рисовал картину мира, которая сильно отличалась от представлений большинства, и в то же время была сильно упрощена и во всех отношениях лжива, поскольку отражала его собственные потребности и страхи. Все скучали и были испуганы, кроме Бирчингтона, который жадно хватал каждое слово Стального Царя, и профессора Марека, который не понимал почти ничего.

Как капитан Демпси, так и миссис Перссон, казалось, чего-то ждали, как будто видели наперед все, что должно будет случиться.

Я снова поглядел на Демпси, который едва осмеливался отрывать взгляд от стола, и продолжал глотать водку стакан за стаканом.

— Как много бомб уже изготовлено, профессор? — услышал я вопрос Джугашвили. Теперь я стал прислушиваться.

— Четыре, — ответил Марек. — Все примерно одной взрывной силы. Теперь я знаю дозировку?

— Вы в состоянии изготовить больше?

— Разумеется. С помощью мистера Бирчингтона. В лабораториях Екатеринослава мы нашли все, что нам требовалось, как я вам и говорил наперед.

— Нам повезло, что мы отыскали все это. Уна Перссон сказала:

— Я думала, Екатеринослав был отвоеван правительственными войсками.

Джугашвили отмахнулся от её замечания:

— И это тоже. Но мы получили то, что хотели. Вся эта атака была проведена лишь для того, чтобы снабдить профессора Марека необходимыми материалами. В Екатеринославе проводились те же исследования.

Я почувствовал себя дурно. Я очень устал. Больше всего мне хотелось вскочить со стула и умолять их не говорить больше в таком легком тоне об этих дьявольских бомбах. Я был из тех, кто знал, какие последствия они имеют. Они могут уничтожить целые города, как будто тех и не существовало. Но тут миссис Перссон бросила на меня взгляд, и я остановился. Демпси проговорил пьяным голосом:

— Вам лучше поторопиться и применить их, Джугашвили, иначе центральное правительство скоро заявится сюда и потребует назад свои материалы. Вы знаете, что к вам направляется большая армия.

— Разумеется, скоро я их применю. В конце концов, для этого нам нужен только один корабль. Поэтому я могу отказаться от Махно. У нас есть корабль. Ваш корабль, капитан Бастэйбл.