Александр Афанасьев - На краю бездны

Полицейских – намного больше, чем в Буэнос-Айресе, больше даже, чем в Белфасте, и уж точно больше, чем в обычном, нормальном городе, где не идет гражданская война. Есть обычные полицейские автомобили, а есть бронетранспортеры, североамериканские М8, закрытые сплошным самодельным кузовом из брони, и даже бурские противоминные уродцы, которые за пределами бурской конфедерации вообще редко можно где встретить. На бурских машинах – не предусмотренные изготовителем спарки пулеметов калибра 30. Есть североамериканские «хаммеры», часто тоже с самодельным бронированием и со спарками пулеметов «браунинг М1917» – такими в тридцатые-сороковые оснащались стратегические бомбардировщики, и видимо, североамериканцы сбагрили сюда свои запасы по дешевке. Все эти машины окрашены в однотонный темно-голубой цвет и на них надпись «Dinoes» – динозавры. Потом я узнал, что это машины армейского антиповстанческого батальона с таким названием, который нес службу в столице, в полной готовности к уличным боям.

На улицах много рекламы, но почти нет кафе, где столики выставлены на тротуар, не торгуют ни мороженым, ни газированными водами, хотя на улице жарко, не торгуют цветами. Зато прямо на улице что-то жарят, дым столбом, но не шашлыки, а что-то другое… может быть, паэлью, типичную для любой испаноязычной страны? В потоке машин – уже позабытые во многих странах мира троллейбусы. Люди идут быстро, нельзя увидеть тех, кто просто прогуливается, заметно, что все хотят как можно меньше находиться на улице…

Весело…

С водителем я кое-как объяснился на английском – кроме английского, испанского и, вероятно, каких-то местных индейских диалектов, он не знал языков, а вот в «Шератоне» меня, к удивлению, встретили хорошим русским. Один из портье оказался русским – уехал из страны в семидесятые, решил поискать свободы. Поискал…

– Страшно здесь? – спросил я, пока портье старательно переписывал данные моего паспорта в книгу постояльцев (первый раз вижу, чтобы переписывались абсолютно все данные, до последней буквы).

– Да как сказать… Есть немного.

– Стреляют?

– И это есть.

Портье огляделся по сторонам, видимо опасаясь, что его могут услышать.

– А что не вернетесь?

– Свобода… – неопределенно ответил этот пожилой уже человек.

Да…

Люди, конечно, бывают разные, и каждый идет по жизни своей дорогой. Я не отрицаю это право, просто иногда не понимаю некоторых людей. Свобода чего? Свобода получить пулю в лоб в случайной перестрелке? Свобода попасть в полицию, роль которой здесь выполняют настоящие мясники и преступники, и быть запытанным насмерть? Свобода жить в стране, которой помыкают, как марионеткой?

Нет уж, увольте, милостивые господа.

Как будто подтверждая мои мрачные мысли, где-то недалеко один за другим стукнули два выстрела – судя по звуку, пистолетные. Никто даже не обратил внимания, кроме одного немца, что оформлялся рядом со мной и заполошно оглянулся.

Портье протянул мне ключи от моего номера вместе с паспортом. Снял на две ночи, сказал, что в случае необходимости доплачу.

– Ах, да… – хлопнул себя по лбу я. – Говорят, здесь сохранилась стена после штурма. Хотелось бы увидеть…

– Да… – портье снова чего-то испугался, – второй этаж.

– Спасибо…

Номер был одноместным, в типично североамериканском стиле – преимущество международных сетей отелей заключается в том, что в каждой стране – одно и то же. Однако здесь на окнах – непривычные плотные черные шторы, горячей воды нет. Сняв ботинки, я подставил стул, встал на него и менее чем через минуту нашел в люстре микрофон. Еще один – в трубке телефонного аппарата… как все банально, никакой выдумки. Номера для иностранцев, понятное дело. Проверять розетки я уже не стал, чтобы не пачкаться.

Бросив вещи в номере – все равно единственную ценность, небольшой ноутбук с некоторыми дополнительными функциями, и телефон я забираю с собой, а если кто-то позарится на сменную сорочку, то это его дело, – я спустился по лестнице вниз, попутно заглянув на второй этаж. Стена, возле которой толпились туристы и мелькали вспышки блицев, меня совершенно не впечатлила – в Бейруте я видал и покруче. Разница лишь в том, что в Бейруте все прекратилось, а здесь не прекращается уже не один десяток лет.

Ключи портье я сдавать не стал, просто прошел на выход. Выйдя, огляделся, почти сразу увидел то, что хотел. Официальный обмен валюты связан с довольно серьезными проблемами, в частности с необходимостью предъявлять документы, а вот у уличных менял можно поменять без проблем. Как раз вот у такого пацана я и поменял двести североамериканских долларов на местные песеты. Среди песет мне попытались подсунуть фальшивки, но я это пресек и вытребовал себе настоящие. Кстати, если вы думаете, что в банке этого бы не было, то ошибаетесь.

С карманами, набитыми песетами – здесь свирепствовала инфляция, и деньги были сильно обесценены, – я, не торопясь, прогулочным шагом пошел по улицам, присматриваясь к происходящему. Похоже, единственное, что здесь есть стоящее – это женщины. Как и во всей Латинской Америке… впрочем…

Достал мобильный телефон, сделал несколько снимков – улицы, здания, автомобили. Людей снимать не стал – неизвестно, как к этому отнесутся.

Примерно в полукилометре от отеля я нашел интернет-кафе, зашел. Интернет здесь стоил дороже, чем в России, едва ли не на порядок, вдобавок и тормозил. Отправляясь сюда, я узнал, что весь трафик здесь под постоянным контролем.

Эзоповым языком набрав сообщение, я зашифровал его методом стеганографии [36] Стеганография – метод шифрования, при котором зашифрованное сообщение выглядит словно картина или рисунок. , перед этим скинув получившиеся фотографии в ноутбук, наложил сообщения на фотографии и скинул их на общедоступное хранилище, находящееся в Священной Римской империи. Вот и пусть расшифровывают… мудрецы, пальцем деланые.

Оттуда же я достал несколько фотографий кантона Женева, расшифровал их. Программа шифрования была разработана в России и маскировалась под программу обработки изображений «Семицвет». Ничего особо нового мне не сообщили… но я поставил сторожевик на систему «Невод», ориентировав ее на активность в Сальвадоре. Если что-то будет, придет в виде сообщения на телефон в лучшем виде.

На обратном пути из отеля я арендовал машину, старый добрый джип «Рэнглер», еще пятой серии, разукрашенный аэрографом во все цвета радуги и с самодельным жестким верхом. Зачем в такую жару жесткий верх, я так и не понял, но других не было.

Остаток дня катался по городу, на всякий случай купил карту на английском и проехался по всем основным магистралям, увидел блокпосты на выездах из города, но фотографировать их не стал во избежание неприятностей. Ничего нового от этих поездок я не узнал, просто стал лучше ориентироваться в городе.