Калбанов Константин Георгиевич Вепрь

- Да не сверли ты меня гляделками. А коли и так? Прав Световид, коли лицом к лицу кто выходит с тем и грудь в грудь сойтись можно, а как из-за угла норовит, так против него, что не сделай, все добро.

- Ладно, о том не с тобой говорить.

- И с отцом не надо. Сделанного не воротишь, а эдак, батюшка твой на меня осерчает и по делом, да только лишнее это.

- Расправы опасаешься?

- Мне сейчас жизнь не мила, но и попусту тратить ее я не хочу, потому как тем тварям, что за стенами больно много задолжал.

- Так, что там с Гульдами?

- А просто все, воевода. Есть такой странный обычай у воев, в ночь перед доброй схваткой бражничать.

- Ничего странного,- задумавшись о своем, начал разъяснять Градимир.- Каким бы бывалым не был вой, коли он в своем уме, то сечи страшится и каждый раз через себя переступает, потому как хотя со смертью и смирился, но лишаться живота не хочет. А как перед боем уснуть, коли весь натянут как струна, перед доброй схваткой и сон добрый нужен. Вот выпьют, и спят потом, а как без вина, то извертишься до рассвета.

- Эвон. А я в эту сторону даже и не ходил. Думал, что пьют, чтобы решимости набраться.

- То уж перед схваткой, так чтобы кровь быстрее заструилась по жилам, но и пьяным не быть.

- Верно народ сказывает, век живи, век учись и дураком помрешь. Так вот, вчера глядя на стены, я понял, что не устоять им долго, а потому перед рассветом прокрался к маркитантам, благо охрана там никакая, а повозки стоят в сторонке от основанного лагеря. Добрался до их припасов и потравил бочонки с пивом, выбирая те, что стоят подальше, не самые дальние, но и не ближние, чтобы раньше времени из них никто не спрбовал.

- Так ты что же, воев потравил?

- Не воев, а зверей. Вот ты, вой, ты станешь насиловать и живьем жечь баб и деток. Ответь мне воевода, достойно это воя. Коли они пограбили бы, я понял бы, просто ссильничали, обозлился бы, стал бы искать обидчиков и злость вымещать, но понял бы. Но почто заживо жечь-то. Отец небесный учит нас, ударили по левой щеке, подставь правую, да только не по мне это, потому как если меня ударят по левой щеке, то я обернусь и зубы выбью. Но то все не важно. Знай, что пока штурма не будет. Воевода, а как ты смотришь на то, чтобы разбить ворога под стенами крепости?- Тут же сменил тему Виктор.

- Смеешься? У меня людей втрое меньше.

- Уже вдвое.

- Все одно. Гульды, они в драке злы, а у меня уж четверть побита.

- А как у них в лагере пороховые погреба взорвутся и вы в тот самый момент ударите?

- И как же такое возможно?

- А я и взорву. Не спрашивай как. Сделаю и все тут.

- Так ты мог сразу...

- Мог. А зачем? Вот дождался подготовки штурма и получилось даже лучше.

- Что же с тобой сталось, Добролюб?

- Знаешь, прежде чем повстречать тебя в том лесу, я встретился с бабкой Любавой, что от яда тебя уберегла, она сказала, что вскорости я повстречаю зверя лютого. Я тогда все в толк не мог взять, что эти слова означают. Оказывается никого мне встретить не суждено, тот зверь всегда во мне был, просто спал крепко, а гульды разбудили. Вот так вот, воевода. Ладно, до ночи побуду еще здесь, коли не погонишь того кто без чести и совести, а там опять за стены.

- Добролюб, ты бы к лекарю сходил, раны твои уж запущены, но может сумеет что сделать, чтобы не так уродливы были шрамы.

- Спасибо за заботу, да только пустое то. Тать я теперь, а в таком разе облик вполне подходящий. Распорядился бы ты, чтобы меня покормили, да спать уложили.

- Эвон, на лавке располагайся, никто тебя не потревожит, а мне недосуг, пойду вылазку готовить, коли пороховой погреб грозишься разнести, грех не воспользоваться такой возможностью. Сейчас распоряжусь и поесть принесут.

- Благодарствую воевода.

Ночь выдалась довольно темной, что было как нельзя кстати для задумки Виктора. Особым разведчиком и следопытом он никогда не был, хотя как выяснилось сноровка хождения по лесам и вообще бесшумно, у прежнего хозяина тела имелась, а потому и тело не утратило ее полностью, просто много тут зависит не только от рефлексов, но и от головы, поэтому навыки еще нарабатывать и нарабатывать. Однако, имеющейся сноровки вполне хватило, преодолеть секреты и подкрасться к лагерю. По самому лагерю он пошел уже совершенно открыто, обряженный в гульдскую форму, мало он что ли солдат за эти дни покрошил, как ни крути, а шесть душ наберется.

Буквально за пару дней до акции, он умудрился нарваться на четверых драгун. Вот не хотел высовываться, чтобы все было тихо и благостно, а противник и не догадывался, что тут имеется кто-то, жаждущий гульдской крови. Думают, что все враги укрылись за стенами крепости, вот пусть и дальше так думают, не то начнут ерундой маяться, типа усиления караулов. Вообще-то в том он виноват, расслабился дальше некуда. Слишком сильно задумавшись о своем бытие или в очередной раз прорабатывая вопрос, как именно он будет травить пиво, он совершенно открыто шел по дороге и когда заметил разъезд драгун было уже поздно.

Шансов, что его просто так отпустят, ну разве для порядка перетянут плетью, было и без того мало, а тут, карабин на плече, пистоли за поясом, не крестьянин, а прямо какой-то башибузук на прогулке. Ну и какие шансы уйти тихо? Вот то-то и оно.

Когда-то еще в армии они часто и помногу тренировались как из различных положений быстро изготавливать оружие к бою, разумеется автоматы, а чего вы хотите, мальчишки. Дух соревнования был настолько силен, что как говорится нет придела совершенству, Виктор был далеко не из последних в этом соперничестве. Тут оружие несколько отличается, но он тренировался с имевшимся у него карабином и успел достигнуть кое-каких результатов, так делать нечего, опять же повыпендриваться перед холопами, с которыми вместе выходил на стрельбище. Немалым подспорьем в этом деле были и его скоморошьи навыки, что не говори, координация движений играет не последнюю роль.

Одним словом, как только они с всадниками увидели друг друга, у Виктора сомнений по поводу своих действий не было никаких. Рука легла на приклад и совершая движение вперед и вверх, сдернула карабин с плеча, цевье как влитое село в левую руку, приклад прилип к плечу, а правая рука уже тянет на себя курок, выводя его на взвод, одновременно он присел на колено. Самый проворный из драгун едва успел взвести курок на пистоле. доставать карабин из-за спины не так чтобы и удобно. Волков носил его на одном плече и никогда не брал оружие в положение за спину, случись, предпочитал нести в руке или, если надо, отставить слегка в сторону, на лошади так не поездишь. К слову заметить, сноровку изготавливать оружие и из такого неудобного положения он оттачивал с такой же серьезностью и хотя не управился бы так же быстро как с плеча, все же был бы быстрее любого местного солдата, ну не маялись здесь такой дуростью, а оно вона как, не все, что проистекает от подвижных какашек в известном месте молодежи, бессмысленно и направлено на банальное стравливание излишков энергии.