Евгений Таганов - Рыбья Кровь и княжна

— Зачем тебе это надо? — выразил общее беспокойство арсов Корней. — Ну дворище и дворище, что там уж такое особенное? Еще схватят и в рабство продадут.

— То-то вам будет облегчение, — благодушно отшутился Дарник, как всегда при общем волнении окружающих сохраняя спокойствие и уверенность в себе.

Он и сам толком не знал, почему так захотел взглянуть на талесскую жизнь не снаружи, а изнутри.

— Два солида и три милиарисия, — сказал горбун, выныривая из ворот.

— Дорого они себя ценят. — Князь протянул ему монеты.

Вместе с проводником они вошли в ворота, охраняемые тремя стражниками, вооруженными булавами и кинжалами. Стражники окинули Дарника пытливыми взглядами. Горбун отдал им милиарисии, и они прошли вглубь Спящего города. Приятная прохлада встретила их сразу за воротами. По обе стороны широкого безлюдного прохода тянулись высокие каменные ограды, вдоль них стояли цветущие кусты, а из-за оград над головой нависали еще и кроны деревьев.

— А какие у них плоды? — кивнул Дарник на кусты.

— Так себе, несъедобные. — Горбун равнодушным взглядом скользнул по усыпанным цветами веткам. — Для красоты посадили.

Князь продолжал коситься на кусты. В Липове тоже самосевом росло несколько лесных деревьев и кустов, но все они имели самый неприглядный вид со сломанными ребятней ветками и оборванной листвой. Здесь же, сколько он ни смотрел, ничего ломаного не заметил. Пока шли, через каждых пятьдесят — шестьдесят шагов справа и слева появлялись парные входы: одностворчатая дверь для людей и рядом двустворчатые воротца для повозок и верховых лошадей. И все они чем-то да отличались друг от друга.

— Здесь, — указал проводник на дверь, украшенную двумя медными лошадками.

На стук бронзового кольца дверь открыл совершенно черный толстый раб, одетый лишь в льняную материю, обернутую вокруг бедер. Дарник от неожиданности сделал даже непроизвольное движение левым плечом вперед, как всегда поступал, готовясь ударить противника правым кулаком. Но негр первым отступил в сторону, сияя белоснежной, не меньше чем на полсотни зубов, улыбкой.

Князь вошел и, несмотря на всю свою готовность к чему-то яркому и прихотливому, на мгновение замер, пораженный открывшимся видом. Небольшой прямоугольник сада был не просто засажен красивыми деревьями и кустами, а, словно изысканная одежда, сшитая по размеру, со всех сторон приятно охватывал и облегал его. Не возникало ощущения ни тесноты, ни простора. Взгляд Дарника скользил по мозаичным дорожкам, искусственным водоемам, фонтану в виде природного источника, раскрашенным скульптурам, скамейкам, перголам, резным каменным колоннам. Он не сразу заметил саму одноярусную виллу, которая являлась как бы продолжением сада, уходя своими открытыми залами куда-то в сумрачную глубину. На приподнятой над землей террасе, возле круглого мраморного столика в креслах с подлокотниками сидели хозяин и хозяйка виллы, смотревшие на липовского князя как на диковинное животное, которое не стоит удостаивать ни единым словом.

Рыбья Кровь едва не расхохотался, увидев их высокомерные гримасы, и сразу почувствовал себя гораздо свободней. Пока горбун робел возле входа, он непринужденно и внимательно исследовал сам сад, стараясь не упустить ни одной мелочи. Поднялся по ступеням даже на террасу, чтобы посмотреть, какой с нее открывается вид, разглядел мраморное дно в бассейне для купания, сосчитал пестрых рыбок в малом овальном водоеме, изучил рисунки мозаик и черты лица скульптур. И все это в полном молчании и ни до чего не дотрагиваясь руками. Закончив осмотр, Дарник достиг входа в сад и повелительно посмотрел на негра. Тот торопливо распахнул дверь.

— Я так боялся, что ты попросишь посмотреть их дом, — признался горбун, когда они оказались снаружи.

— Мне хватило и сада, чтобы все понять. — Дарник не скрывал удовольствия от своего посещения.

— Что же ты понял? — Проводник был порядком заинтригован.

— Никому не скажу! — Князь по-ребячьи схватил и весело встряхнул его.

Больше ни над чем не приходилось ломать голову — тайна совершенной домашней жизни враз открылась перед вчерашним бежецким подростком. Очаровательный пятачок огражденной глухим забором земли, и они с Всеславой так же самодовольно и надменно взирающие сверху вниз на любого постороннего человека, да еще возьмут золотые монеты за то, чтобы этот посторонний вошел и обомлел от тоски и зависти. Все ясно стало и с самой Романией: она уже достигла своей вершины и никуда дальше не взойдет, зато будет делать все, чтобы доказать, что она лучше, умнее и правильнее всех.

— И что там? — тотчас же спросил Корней, едва Дарник присоединился к ним.

Всегда подчеркнуто суровые арсы тоже смотрели с детским ожиданием.

— Даже нашему кагану далеко до их простого сборщика налогов, — слова князя говорили об одном, но сам его тон — прямо об обратном.

— С жиру бесятся, — перевел арсам смысл сказанного Корней.

Пора было возвращаться к лодиям. На обратном пути Дарника ждала еще одна неожиданность. Его внимание привлекли крытые носилки, которые несли мускулистые рабы. В том, что это именно рабы, сомневаться не приходилось. Пот блестел на их лицах и шеях, а в глазах — пустое мертвое безразличие. Ветерок чуть приоткрыл легкую занавеску, и липовцы успели заметить на носилках двух знатных женщин, которые весело о чем-то беседовали.

Остановившись, Рыбья Кровь проводил процессию долгим взглядом. Это чтобы двух холеных баб таскали на себе четверо здоровых мужчин! Те что, ногами сто саженей пройти не могут?! В полном смятении Дарник обвел взглядом текущую мимо толпу талесцев: неужели их ничуть не возмущает такое положение дел? Не возмущало — люди обтекали движущихся рабов с носилками, как обходят лошадь с телегой: осмотрительно и равнодушно. Если ему и хотелось заполучить еще один повод враждебного чувства к ромеям, то теперь такой повод был!

На липовских судах царили спокойствие и порядок, зато на стругах моричей шло бурное веселье. Подойдя к ним, Рыбья Кровь увидел трех молодых женщин. Они сидели в центре небольшого пиршества и с животным страхом косились на два десятка окружающих их разгоряченных вином парней.

— Что это такое? — Дарник строго обратился к поднявшемуся ему навстречу десятскому заградцев.

— Да вот купили хазарских девок на невольничьем рынке, — довольно осклабился десятский.

— Я же говорил, что пока мы не будем ничего покупать, — напомнил князь.

— Это ты говорил для своих липовцев. А на наших стругах и для девок место найдется.

— Приведи их сюда!

Десятский подал знак, и три женщины поднялись на причал. Теперь их испуг обратился на князя.