Федор Вихрев - Смертный бой. Триколор против свастики

Принесли на удивление вкусный кофе, и я почти смирился с нытьем Вагнера.

— Послушай, — снова обратился он ко мне, — у тебя нет знакомых в генштабе? Мой брат служил у Манштейна, и я ничего не могу узнать о нем. Слушал списки погибших и пленных, но там нет никого из четвертой танковой группы.

— Ты слушаешь запрещенное русское радио?

— Нет, но списки начали повторять по Радио Ватикана и из Стокгольма.

Вагнер был неплохим человеком, и я решил помочь ему.

— Курт, — обратился я к нему шепотом. — Только между нами, их больше нет.

В его глазах отразился ужас:

— Как нет?

— Они все исчезли, кроме нескольких тыловых частей. Скоро об этом объявят, и ты все узнаешь.

Курт мгновенно постарел на несколько лет. Он встал и, не прощаясь, пошел к выходу.

Я уже допивал кофе, раздумывая, как обрадуется фрау Марта моему возвращению, когда в кафе зашла Урсула фон Кардоф.

— Бог мой, Петр, с вами все в порядке? — взволнованно спросила она.

— Со мной все в порядке, чего нельзя сказать о ценах в этом кафе, — с улыбкой ответил я и пригласил даму к себе за столик.

— Когда сообщили, что гестапо ищет тебя, я хотела убить Мисси, но вчера все успокоилось, оказалось, что это была ошибка. Ты знаешь, та вечеринка просто прогремела по всему Берлину. Петр, почему ты раньше не говорил о том, что пишешь стихи?

— Это не мои стихи, я просто посредственно спел чужую песню, — ответил я.

— Что случилось с Вагнером? — спросила Урсула. — Я еще никогда не видела его таким подавленным.

— Я ему сказал, что его брата больше нет, — ответил я.

В глазах Урсулы загорелся хищный огонек профессионального репортера:

— Ты что-то знаешь о том, что произошло в Восточной Пруссии?

— Мне нельзя здесь говорить об этом, но у меня дома я смогу тебе кое-что рассказать, — с улыбкой произнес я.

— Вы наконец-то приглашаете меня к себе? — улыбнулась в ответ она. — Квартиры молодых холостяков очень опасны для порядочных девушек, но я готова рискнуть.

— О, вам нечего бояться, хозяйка моего пансиона фрау Марта как часовой стережет мою нравственность.

Мы шли по Берлину, и я слушал, как Урсула рассказывала последние новости.

— Ты просто не представляешь, как трудно жить в городе, когда нет воды и газа. Полицейские и гестаповцы сбились с ног, пытаясь следить за ценами в лавках и магазинах, но у них это получается очень плохо. Люди боятся повторения ужасов восемнадцатого года. Вчера выступал Геббельс, он обещал, что голода не будет, а за повышение цен торговцев будут расстреливать, но ему, как и Герингу, уже никто не верит.

Сообщения с фронта в сводках очень туманны, сплошные истории про фельдфебелей, гранатами уничтоживших пару русских танков, было еще про подвиг пулеметчика, сбившего русский самолет, а про люфтваффе ни слова.

Вчера сообщили про гибель «Принца Ойгена» в неравном бою с большевистской эскадрой, но ведь у комиссаров только два устаревших линкора?

Мы подошли к дому, где я снимал комнату.

— Одну минуту, — сказал я своей спутнице и зашел в дом.

Фрау Марта с ужасом и удивлением смотрела на меня.

— Я надеюсь, вы прибрались в моей комнате?

— Д-да, но я не ждала вас так скоро, — заикаясь, произнесла хозяйка.

— Госпожа Коль, мне пришлось отбыть на два дня по служебной необходимости, прошу вычесть их из оплаты за пансион. — Я сунул хозяйке под нос удостоверение СД.

Лицо фрау Марты посуровело, она поднялась со стула:

— Слушаю ваших указаний, господин штурмбаннфюрер.

Я не ожидал такой реакции, забыв, что покойный муж хозяйки работал чиновником полиции.

— Приготовьте мне хороший ужин, — сказал я, доставая из чемодана продукты, купленные в Боргсдорфе, — и, пожалуйста, не беспокойте меня.

Я вышел на улицу и предложил Урсуле пройти в мою комнату.

— Что ты сказал этой старушке? — поднимаясь по лестнице, спросила она.

— Рассказал о своем новом месте работы, — ухмыльнулся я.

Наверное, слова «А у тебя здесь очень мило» миллионы раз звучали из уст девушек, пришедших в гости к молодым мужчинам, и слышать это от Урсулы мне было очень приятно.

— Почему ты раньше был со мной таким холодным и надменным?

— Я очень стеснялся и боялся показать, что вы мне нравитесь, — смущаясь, ответил я.

Хозяйка не успела упаковать мои вещи, но прибралась на славу.

Шнапса, как и бутылки из-под него, не было, однако запас вкуснятины не ограничился выложенными фрау Марте продуктами. Я начал, как иллюзионист из шляпы, вытаскивать из чемодана деликатесы под восторженные аплодисменты Урсулы.

Когда представление закончилось, она спросила меня, удивленно глядя на гору продуктов:

— Петр, откуда у тебя все эти продукты?

— Урсула, все, что я тебе скажу сейчас, должно остаться в тайне, — сказал я, открывая бутылку неизвестного мне французского вина. — Ты не должна говорить о том, что услышишь, неделю, потом все эти тайны перестанут иметь какое-либо значение.

Я налил вино в фужер и передал Урсуле: — Выпей.

Она взяла вино и, внимательно глядя на меня, начала пить.

Я налил себе и продолжил разговор:

— За то, что я тебе сейчас расскажу, меня не будут расстреливать, меня упекут в сумасшедший дом, но это правда. Когда 22 июня без предупреждения напали на Советский Союз, произошло нечто невероятное. Я не знаю, делом чьих рук, Господа или Люцифера, было свершившееся событие, но современная наука не в состоянии объяснить происшедшее. Я даже могу с уверенностью сказать, что и через семьдесят лет ученым не будет ничего известно. В три часа ночи на место, которое занимали Советы, переместилась территория из будущего, вместе с людьми, городами и даже аэропланами. Часть этой территории появилась на месте Кёнигсберга, а все, кто там был до перемещения, исчезли. Гитлер крепко вляпался с этой войной.

— Как из будущего, из нашего будущего? — удивленно раскрыв глаза, спросила Урсула.

— Да, конкретно из 2010 года, — ответил я.

— И какое оно, это будущее?

— Нормальное будущее, много супероружия, аэропланы над Берлином ты уже видела, есть танки, одним выстрелом пробивающие четыре немецких насквозь, а еще они побывали на Луне. Все германские войска на Восточном фронте воюют с пограничными и полицейскими частями, Федеральная Россия только начала мобилизацию армии.

— Они побывали на Луне, — как зачарованная, повторила Урсула.

Она сразу поверила моим словам.

— А чем закончилась война? — Профессиональное любопытство не оставляло ее.

— Тем же, чем закончится и сейчас, русские победят.

— Петр, а откуда ты все это знаешь?

— Ты помнишь Оскара Штайна, рапириста из Берлинского студенческого общества?

— Да, но ведь он сейчас служит в гестапо.

— Нет, он служит в СД, у Гейдриха. — Я рассказал ей об утреннем визите Штайна и работе с радиоперехватом.