Олег Языков - Крылья Тура. Командировка [2 том полностью]

— Нет! У себя посмотрю. До встречи, там, над ленточкой! Помогайте нам, молнии! Мальчишек ведь жалко!

Майор запрыгнул на крыло, быстро заскочил в кабину и махнул рукой ведомому. Истребитель взревел, обдал нас пылью, и прямо со стоянки пошел на взлет.

— Бедовый мужик, — покачал головой техник. — Не наломал бы он дров с таким-то настроением…

— Не наломает, Петр Сергеевич, закалка у него есть… — проговорил я, провожая глазами превращающиеся в точки самолеты. — А если есть закалка — сталь гнется, а не ломается…

— Так, товарищи офицеры! Внимание! Кто еще не заполнил форму отчета о вылете? Никаких "Ох", а еще и чью-то мать я и слышать не хочу! Вы в армии или кто? В армии все делается строго по порядку — вечером сапоги чистятся, а утром они надеваются на свежую голову! Вот в таком вот порядке… И никак иначе. Подходим, подходим… Сдаем отчеты, да поживее — обедать пора!

— Давайте, ребята, давайте! Наворачивайте, как следует! Я сам пробу снимал, борщ — сказка! — Доктор Кошкин в белом поварском колпаке ходил вдоль длинного деревянного стола, за которым расселись обедающие летчики, и выдавал свою обычную порцию шуток и веселой трепотни, призванной повысить настроение пилотов и дать им хоть маленькую, но разрядку.

— Виктор Михайлович, давайте заглянем ко мне — пригласил меня подполковник Степанов. Мы прошли в удобную штабную землянку. Не успели присесть за стол, как раздалось гудение аппарата и телефонист, зажав микрофон, проговорил: "Товарищ подполковник! На линии командующий армией!"

Степанов взял свою трубку. Звук был хороший, и я четко слышал весь разговор.

— Здравия желаю, товарищ первый!

— Здравствуй и ты, Иван Артемович! Ну, что? Слышал уже?

— О чем?

— Не прикидывайся, Иван Артемович! Я о потерях! Сейчас еще четырех часов нету, а армия потеряла в воздушных боях 62 истребителя… В некоторых полках осталось машин меньше, чем по штату в эскадрилье должно быть.

Веришь, в 157-м полку осталось 16, а в 163-м и 347-м истребительных полках всего 6 и 7 исправных "яков"! В 279-й дивизии истребители Ла-5 за день выбили наполовину. Из-за большого числа поврежденных машин боеспособность многих полков резко упала.

В полках чудят, как будто летать разучились — при вылете на боевое задание по тревоге группы не собираются над аэродромом, ведущие не ждут ведомых. Истребители вступают в бой разрозненно, без наращивания сил. Вызовы групп в районы боя в большинстве случаев запаздывают. Офицеры наведения врут в оценке воздушной обстановки, не помогают пилотам в ее освещении.

В общем, Иван Артемович, нашим истребителям пока не удается парализовать противника…

— Да-а, товарищ первый… А чем мы-то можем помочь? Мы и так делаем все возможное…

— Знаю, Иван Артемович, мне докладывают. Верно, что у вас нет потерь?

— Так точно, нет.

— А сбили вы сколько?

— По донесениям летчиков, на 14.40 насчитывается 17 сбитых. Подтверждений с земли пока еще нет, но пехоте сейчас не до нас. Я лично участвовал в двух вылетах, могу вас заверить, что данные точные. Наверняка мы сбили и больше, но самолеты противника, "ушедшие с дымным следом", я приказал в итоговую таблицу не вносить. А семнадцать самолетов горят на земле, это всем видно!

— Молодцы, молнии! Другого такого результата на одну боевую часть в армии нет. Ты вот, что, подполковник… Приказывать тебе я не могу, но прошу — помоги! Чем можешь — помоги! Сам же видишь — ломаем мы с немцем друг друга, нельзя нам тут слабину дать. Душить его надо, бить не переставая!

— Не надо меня уговаривать, товарищ первый! Я не мальчик! Я с Испании их метки на своей шкуре ношу и все никак не расплачусь с долгами… Мы делаем все возможное. И будем делать. Но разменивать своих ребят "жизнь на жизнь" я не дам. Не для того группа была создана. Мы будем драться над своими районами прикрытия, будем уничтожать бомбардировщики врага. А еще лучше было бы, если вы нам поручите обескровить истребительные части противника. К этой работе наша группа наиболее подготовлена. Ведь мы же — "истребители истребителей"!

— Вот и хорошо, Иван Артемович, вот и славно! Вот и займитесь фрицевскими истребителями, дайте моим вздохнуть! Я еще "Кобры" в резерве придержал, вот их на бомбардировщики и нацелим. Ну, а вы уж давите мессеров с фокке-вульфами, хорошо?

— Группа "Молния" со своей задачей справится, товарищ первый!

Экий ты у нас, Иван Артемович, политик! Как завершил разговор — и согласился, вроде бы, и о своем особом статусе впрямую сказал! Молодец.

Молодец-то молодец… Да вот что же нам делать? Уж больно накал боев высокий. Не сгореть бы в них, как бенгальскому огню — радостно, но моментально и бестолково…

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Давай-давай, инженер, заходи! Видишь, мы тут с капитаном Туровцевым кумекаем, как нам дальше жить-воевать… А ты с чем пожаловал, а?

— Да и я, товарищ подполковник, с этим же. Думки-то теперь у нас одни. Как бы и самим выжить, и немцев побольше угробить.

— Верно мыслишь, инженер, в корень, так сказать, зришь! Ну, говори…

— Техники первичный осмотр и обслуживание самолетов произвели, товарищ подполковник. Особых вопросов и тревог вроде бы и нет… — инженер группы замялся.

— Давай-давай, выкладывай, что ты там приготовил…

— Пока — ничего особенного. Еще несколько пулевых пробоин, заменили пару тяг, пробоины заделали, естественно. Свечи проверили — нагара, свинца вроде нет. Масло в норме.

— Ну, что тянешь? Что не в норме?

— Меня беспокоят несколько моторов, товарищ подполковник.

— А что с ними?

— Пока ничего, но это — пока! Как вы знаете, ВК-107 форсирован до предела, облегчен до предела. Стенки мотора тонкие, узлы только-только дают рассчитанную прочность… А на четырех моторах установлены 37 мм мотор-пушки. Да еще на четырех — мотор-пушки в 23 мм. Летчики палят во всю ивановскую, как у Пушкина в царе Салтане, не думая о прочности металла двигателя. В местах креплений мотор-пушек уже есть подозрительные трещины.

— Та-а-к, ну и что же ты предлагаешь? Не стрелять?

— Я бы предложил заменить хотя бы 37 мм пушки на 23 мм. За них у меня меньше душа болит. А еще лучше — на 20 мм. Что вы, товарищ командир, на это скажете?

Я не выдержал и влез в разговор.

— Разрешите, товарищ подполковник? Мы сейчас пытаемся понять и решить одну проблему. А мне она видится более многогранной. 37 мм пушки на истребителе "Як-3" и мне представляются несколько избыточными. Да и летчики об этом прямо говорят. Понимают, что их нужно испытать, проверить в бою, но, говорят, что уже и так все ясно! Великоват калибр для наших "молний". Можно документировать результаты стрельб по этим истребителям и менять пушки на 23 мм. Они, на мой взгляд, наиболее оптимально соответствуют понятию "мощного огня" у третьяка. Кстати — замена пушек на любой калибр — хоть 20, хоть 23, хоть — 37 мм на весе истребителя, а, значит, на его боевых качествах, абсолютно не сказывается. Так, что можно даже опросить летчиков и поставить такое оружие, которое они выберут сами. Ну, а потом, по итогам войсковых испытаний, будет ясно, кто, сколько и чего сбил, каким количеством снарядов сбил, и так далее. Это все впереди.