Сергей Буркатовский - Вчера будет война

– Мародеры, знамо, – водитель автобуса открыл рот только метров через сто, – или паникеры. Станция рядом. А ну, – это уже сгрудившимся у окон, – садись давай по местам, а то машину мне опрокинете. Не навидались, штоль?

Еще пара минут по переулкам, и у проходной какого-то завода автобус скрежетнул тормозами и встал. «Выходи строиться!»

Знакомый рокот дизелей заставил всех обернуться. От железной дороги к воротам завода шла длинная, машин пятнадцать, колонна «СТЗ-5», «сталинцев» – хороших, надежных арттягачей. В училищном гараже один такой был, для обучения, а вот в армии – жуткий дефицит. Одна за другой машины проворачивались на гусенице и исчезали за железными воротами. Табличка – желтые рубленые буквы на черном стекле – была далеко, так слету не прочитать, но выписанное крупнее название завода разобрать удалось – «Компрессор».

Мотоциклисты ворвались в Кунцево на рассвете. Очереди пулеметов с колясок с ходу заставили заткнуться русских автоматчиков, попытавшихся задержать разведроту. То ли русских было мало, то ли они струсили – высланная в окружающий дачу парк разведка обнаружила только одно тело, рядом валялись автомат с круглым диском и фуражка с зеленым верхом.

– Да, Герхард, я вижу, большевики бегут быстрее собственного визга, – фельдфебель, придерживая локтем автомат, присосался на мгновение к фляге.

– Ничего удивительного, Оскар. Сам Сталин давно сбежал, чего ради русским оставаться? Охранять его сапоги? Едем дальше?

– Нет. Обыщите сад, русские могли затаиться. Потом вызовем саперов.

На юге загрохотало – артиллерия взламывала наспех занятые русскими оборонительные позиции, русские отвечали. Автоматчики шныряли по саду, несколько человек со снятыми с колясок пулеметами залегли по периметру дачи.

– Герхард, ты уверен, что это действительно дача Сталина?

– По крайней мере, эта шишка из абвера сказала именно так. Думаю, парни адмирала скоро будут здесь, можешь спросить их сам.

На дороге послышался лязг гусениц, снеся ворота, в сад вломился угловатый «Pz-IV», за ним – два бронетранспортера, из которых выскочила целая группа офицеров от лейтенанта до оберста, [14]замыкающий танк встал снаружи у ворот.

Командир роты отрапортовал прибывшим.

– Лейтенант, вы уверены, что большевики не успели заминировать здание?

– Уверены, герр оберет. Позвольте показать! – Он провел группу абверовцев вокруг главного здания. На площадке около гаража стояла полуторка, кузов которой был забит деревянными ящиками. Три ящика лежали на земле, один раскололся, грязно-белая пыль высыпалась на землю – видимо, они как раз разгружали вот это.

– Аммонал, – гауптман из абвера размял порошок в пальцах, – то, что у русских недостаток взрывчатки, мы знаем.

– Хорошо, – принял решение старший группы, – проходим в дом. Только осторожно. Лейтенант, проверьте здание.

Дверь в прихожую была распахнута, неровный сквозняк чуть покачивал ее с легким скрипом. Первыми вовнутрь проскользнула четверка разведчиков. Они рассыпались по многочисленным переходам и помещениям, топот кованых сапог гулко отдавался в полном безлюдье. Прикрывая друг друга, двое ворвались в небольшую комнату на втором этаже. В углу стояла узкая кровать, застеленная солдатским одеялом. На столе лежала открытая коробка папирос. В углу, около высокого комода, свесив набок голенища, пристроилась пара мягких кавказских сапог.

– Оскар! Ты только посмотри! – Второй обернулся, глаза расширились, – Оскар! Это же сапоги самого Сталина! Вот так шутка! Старый азиат сбежал, похоже, в одних трусах! Если они вообще у него есть! – Он схватил сапоги за голенища.

Тонкая проволочка, проходящая петлей через две небольшие дырочки в одном из каблуков, порвалась, размыкая цепь. Реле в подвале щелкнуло, посылая электрический импульс в разветвленную сеть проводов. Около трех десятков детонаторов одновременно «завели» стокилограммовые ящики с аммоналом в фундаменте дома, в саду, около обоих въездов. Земля дрогнула танк у ворот подпрыгнул и завалился набок. Из разведроты и спецгруппы абвера не уцелел никто.

Полковник Старинов [15]любил добрые шутки.

Сколько всего рек форсировал вермахт по пути от Бреста до Москвы – вопрос, конечно, сложный. Впрочем, немецкий Ordnung настолько глубок и всеобъемлющ, что в одной из многочисленных сводок ОКБ, без сомнения, имеется подробная роспись с указанием названия реки, ее ширины и глубины, характера дна и берегов, наличия мостов с их грузоподъемностью, а также с описанием обстоятельств форсирования. Конечно, безусловным чемпионом в этом списке был Днепр – все ж таки три с лишним километра в нижнем течении совсем не шутка. Хотя Десна, Буг, Днестр, Неман, Западная Двина – тоже вполне почетные записи. А уж сколько разных мелких речушек в этом списке – местного значения Камышовок, Каменок да Песчанок – не сразу и сочтешь. Так что технология форсирования, причем с боем, у немцев была отработана на ять.

Конечно, временами случались сбои – русские цеплялись за берега «естественных водных преград», как утопающий за соломинку. Иногда это у них даже получалось, особенно если артиллерии было в достатке. Тогда приходилось маневрировать вдоль реки и форсировать ее там, где оборона послабже.

Московская речка Сетунь – смех, а не речка. Разве что берега заболоченные. А глядишь ты – запнулись.

Капитан Джугашвили, чуть горбясь, пробежал по извилистому ходу сообщения. Над головой неприятно цвиркало, но подсознание отсекало привычные звуки. Все одно «свою» пулю не услышишь, а предостережение – тебя, дескать, обстреливают, командир, поберегись – было излишним. Обстрел был круглосуточным, как осенний дождь. Под ногами хлюпало, кирпичная засыпка была надежно вбита сантиметров на двадцать в глубь болота.

До НП дивизиона оставалось метров сто, когда к чавканью сапог добавились более мощные всхлипы. Немецкие мины уходили в болотистую почву чуть не на полметра и взрывались уже там, не нанося существенного урона. Однако ж налет был плотным – одна из мин ухнула за изгибом хода.