Илья Бриз - «Красные генералы». За Державу больше не обидно!

Шорох аккуратно высыпаемых из гильзы порошинок привлек внимание обоих солдат. Только не к нему, а к какому-то прибору с большой металлической крышкой прямо под трубой вентиляции. Странный звук, если не знать, что его вызывает. Настороженно оглядываясь, они подошли. Ох и оглушительно в таком замкнутом пространстве гремят выстрелы! До звона в ушах…

— Дальше было совсем просто: выдавил сетку, спрыгнул вниз и, разбив предохранительное стекло на особом пульте, ввел код самоуничтожения базы, — закончил рассказ Гришка и опять приложился к большому стакану с соком манго, предупредительно поданным Верой.

— А какие-то несоответствия, нарушения логики действия были? — тут же спросила Катерина.

Григорий задумался, потом опять глотнул из стакана и только после этого ответил:

— По большому счету — нет. Вначале промелькнула мысль, что это не я — никогда не чувствовал себя таким сильным и ловким. Потом забылась — не до того было. Внутренние мотивации к непременному выполнению задания выписаны довольно прилично. Забивают все постороннее хорошо. Главное — есть море удовольствия, что все получается, несмотря на сложности. Хотя мелкие нестыковки присутствуют.

— Например? — потребовала баронесса.

— Часы. Я никогда не пользовался наручными хронометрами со стрелками, всегда — цифровыми. Даже эвакуационный браслет был копией с многофункционала «Compass Master». Карта. Ну не умел я раньше с одного взгляда читать карты, это же не принципиальные или блочные схемы компьютеров, — парень на секунду остановился, чуть напрягся, забираясь в сеть, затем улыбнулся: — Теперь, кстати, умею. Дальше. Табличка «Высокое напряжение». Я не понял, на каком языке была надпись. Ясно, что не на русском, но на каком — непонятно. Еще присказка «слава богу». Не мое. Ну и довольно заметное напряжение вызвал расстрел тех двух солдат. Где-то внутри было понимание в необходимости этого действия для выполнения задания, но убивать все же не хотелось.

Наталья переглянулась с Катериной и дочерью:

— Я этот момент у Григория записала. Очень положительная мысль. Кате в следующих работах пригодится.

— А вообще впечатления? — спросила британка.

— Здорово! Круче любого кино в тыщу раз! — расцвел Гришка. — Как будто сам прожил. С кого срисовывали? И сценарий кто придумал?

Штолев потупился:

— Вообще-то я. Надумывали в основном ребята из инициированных спецназовцев и немного мы с Андреем, — Николай бросил короткий взгляд на полковника. — Некоторые эпизоды раз по двадцать переписывали. А идея и основной труд — Катины, — благодарный кивок жене.

— Сколько времени крутилась запись? — задал очередной вопрос Григорий.

— Два ноль восемь, — последовал быстрый ответ от Катерины.

— Чуть больше стандартного фильма. А мне показалось — больше половины суток.

— Там было несколько моментов, когда ощущения искусственно растягивались: дорога по лесу, подползание к колючей проволоке через кусты и еще в нескольких местах. Это довольно сложно продумать так, чтобы казалось долго, — тут же объяснила британка. — Несколько приемов уже отработано, но еще столько предстоит сделать…

— А что ты хотела? Совершенно новый вид искусства. И ведь, как я понимаю, довольно мощное воздействие на подсознание — то бишь, воспитательный процесс значительно сильнее, чем у литературы и кино. Именно то, что нам сейчас требуется! — сделал заключение молчавший до того Сахно.

— Дядь Саш, а это не промывка мозгов? — неожиданно спросил Гришка.

— Нет, ни в коем случае. Мнемофильм просто наиболее доходчиво дает людям информацию. С очень большой достоверностью. На порядки выше, чем обычное кино и литература. А вот сделать выводы из этой информации, прийти к каким-то заключениям на ее основе и, может быть, изменить свои убеждения в лучшую сторону человек может только сам.

— А ты у него сам спроси, — усмехнулся Александр Юрьевич.

— Обязательно, но сейчас меня интересует твое мнение, — Полонский был несколько напряжен. — Пойми, Саша, законы должны быть одинаковы для всех.

— Вот только не надо мне лекции читать, — Сахно посмотрел на генерала, привычно почесал кончик носа сгибом указательного пальца и неожиданно улыбнулся во все лицо: — Да нормально Лев Давыдович это воспримет. Тут дело такое, деньги… — он задумался, закурил и начал рассуждать вслух: — Каждому человеку в той или иной степени хочется богатства и власти. За деньгами гонишься, пока их мало. Гонишься, чтобы получить всевозможные блага. Обеспечить себя и детей. А затем… Когда у тебя уже есть довольно приличный капитал, начинаешь понимать, что удержать его без власти невозможно. Расталкивая всех локтями, лезешь в эту самую власть. Которая дает еще больше денег. Ситуация, как с охотником и медведем. И отпускать зверюгу нельзя — съедят и не подавятся, а не отпустишь — сам в зверя превратишься. Большинство и не замечали, как превращались. Это то, что было раньше. А у нас… — Александр Юрьевич замолчал, раздумывая. Глубоко затянулся, загасил сигарету в пепельнице и продолжил: — Мы получили благодаря Витиному открытию, почти не заметив этого момента, такую огромную власть… Вот сейчас, когда прослеживаю, как это было, сам удивляюсь. Как она нас не затянула? Жуткая боязнь, что не удастся сохранить тайну открытия? Или, может быть, осознание того, что это последний шанс для всего человечества, уже катящегося в пропасть? Помнишь, я тебе рассказывал про разговор на даче после нашего первого успеха с тогда еще только информационным пробоем? Черт его знает… Тогда, что ли, появилось это ощущение, что если не мы, то кто же? Приоритеты как-то вдруг съехали в совершенно другую сторону. Ну не был я никогда таким альтруистом. А потом вдруг почувствовал удовольствие от того, что делаю нужное дело не для себя, а для всех людей. Подсознательно очень боялся, что мы не справимся, Конечно, другим нашим своего страха не показывал — сам понимаешь, нельзя было даже намека на это дать. Вот тогда-то и задумал найти тех, кто наверняка сможет справиться. Надо признать — в ФСБ довольно качественно характеристики на высший офицерский состав пишут. Так на тебя и вышел. Кстати, заметь — без всякого ментального допроса.

Они оба рассмеялись.

— Ладно, — продолжил Сахно, — так вот что касается Рапопорта. Да нормально Лев Давыдович национализацию воспримет. Тем более что она не полная — только контрольный пакет акций. Интересное дело ты ведь у него не отбираешь, оставляешь командовать всеми числящимися за ним предприятиями. Да даже не в бабках суть. Он, так же как и мы все, перешагнул уже тот рубеж, когда думаешь только о себе. Когда основные материальные потребности у нормального человека удовлетворены, на первый план выходит самовыражение. То есть желание приносить пользу всему своему обществу, а не только себе любимому и самым близким, — хмыкнул Александр Юрьевич. — Да ты на себя в зеркало взгляни. Неужели подсознательно не чувствуешь, что делаешь нужное дело? А чем Рапопорт хуже?