Артем Рыбаков - Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз

Оглядев «перелицованных» бойцов, Фермер хмыкнул:

— Хоть сейчас на Александерплац, в параде участвовать!

— Товарищ майор, а это главная площадь в Берлине, да? — спросил Семен Приходько.

— А какая сейчас разница, товарищ военврач? — вопросом на вопрос ответил Саша. — О парадах думать будем, когда немца побьем, а до тех пор это все так — вольные умствования. Короче, слушай новый наряд по машинам! Вы, товарищ Приходько, дополните экипаж старшего лейтенанта, — командир кивнул головой в мою сторону. — Емельян и ты, Леша, — перешел он к нашим «старикам», — с остальными создадите видимость присутствия большого количества людей в кузовах грузовиков. Каски, что ли, развесьте…

— Александр Викторович, — на правах давнего члена группы Дымов позволял себе некоторые отступления от армейского протокола. — А если мы оставшиеся немецкие мундиры в чучела превратим и рассадим?

— Идея здравая, — согласился Саша. — Приступайте!

— Слушаюсь! — весело и звонко ответил Дымов.

«Все-таки мальчишество из него иногда так и прет! Хотя что ты хотел? По возрасту он даже тебе если не в сыновья, то в „очень младшие братья“ годится. А тут жуткая для неокрепшего сознания смесь большой ответственности и циничного отношения к жизни образца двадцать первого века».

— А ты о чем размечтался, Тоха? — Среагировав на голос командира, я понял, что все уже разошлись по своим делам, один я стою на месте, как те хрестоматийные «три тополя на Плющихе».

— Да так, о возрасте и отношении к жизни задумался…

— А, вон оно что, — протянул Саша. — Давай отойдем на пару слов, мне свежий взгляд кое на что нужен.

Мы присели на подножку «эмки».

— Родилась у нас тут со «Старым» идея, — издалека начал Фермер.

Я подбадривающе махнул рукой, продолжай, мол, командир.

— И заключается она в том, что на ту сторону всем кагалом нам лезть не следует.

— Это почему вдруг?

— А потому, Тоха, что могут нас там принять ох, как неласково… — тяжело вздохнул Саша. — Я все ж таки послужил в свое время… И особистов в отличие от тебя повидал. Иной раз просто так, на всякий случай мозги вытряхнут, а потом на место засунут, хоть и дело обычно яйца выеденного не стоит.

— Ну и чем оставшиеся тогда перешедшим линию фронта помогут, а?

— А ты подумай.

«Поморщив мозг», я спросил:

— Что, думаете, они там, в Москве, «убийц Гиммлера» испугаются?

— Ну, не до усрачки, конечно, но опасаться будут, особенно если часть из них на свободе останется.

— И кому на ту сторону идти?

— Тебе, Шуре и Доку.

— С Бродягой ясно, а почему я и Серега?

— Ты из нас самый в здешних реалиях подкованный, это, считай, сам по себе ценный подарок товарищу Сталину, а Док — врач. Один короткий, как его? Кон…

— Консилиум?

— Верно! Так вот, один консилиум с местными светилами — и половина доказухи, что мы не дезертиры и не шпионы, будет на руках.

— А что сам Док говорит?

— Он согласен. Впрочем, это как раз он сам идею подкинул. Сказал, есть кое-какие идейки, которые санитарные потери смогут снизить, а сидя в Белорусских лесах, их внедрить будет сложновато.

— Получается, мы наступление по трем направлениям проводить будем… — констатировал я. — Шура будет рассказывать подробности про «наши» тайны, Док врачей «лечить» будет, а мне про вражину немецкую сказки рассказывать, так?

— Все верно, только направлений не три будет. Ты нас не учел. От меня «посылочка» персонально Судоплатову и его орлам будет. Документов трофейных у нас два «сидора» уже набралось… Ну и вообще…

— М-да… «Подруга подкинула проблем»…

— Точно! Еще и песен им там споешь, — широко улыбнулся Саша.

— Ага, в комнате с очень мягкими стенами… — буркнул я в ответ, поскольку его оптимизма совершенно не разделял. — А через пятьдесят лет прогрессивно-демократические историки напишут трогательную до слез историю про гениального поэта, замученного «кровавым режимом».

Командир улыбнулся:

— А что, хорошая тема! А я мемуары напишу, если что. «Мои встречи с поэтом Окуневым». Звучит?

— Нет, если честно. А мемуары… Давай сейчас об этом не будем! Примета плохая.

— Давай, — покладисто ответил Александр. — И не переживай, время на раздумья у тебя еще есть.

Люк с Тотеном вернулись примерно через полчаса, в соответствии со вселенским законом подлости именно в тот момент, когда Емельян озаботился кормлением личного состава.

Вернее сказать, когда дошла моя очередь перекусить. Ели-то мы посменно — трое сторожат, трое питаются, а командир, Бродяга и Казачина в оперативном резерве.

Разносолов, естественно, никто не предлагал, но еда была вполне вкусной и уж точно — питательной. Пяток вареных картофелин, краюха пшеничного хлеба и половина копченого леща на брата — для нашей ситуации просто царская трапеза. За прошедшие дни даже бывшие военнопленные немного отъелись и перестали выделяться на фоне наших пусть и осунувшихся, но тем не менее упитанных физиономий.

Полностью объем усилий, прилагаемых нашим зампотылом [62]и начпродом [63]в одном лице для обеспечения отряда едой, представлял, пожалуй, только командир. За прошедший месяц я лично принимал участие как минимум в двух «спецоперациях». Оба раза мы проводили закупку еды у населения. И оба раза мы изображали «оголодавших» немцев. Хорошо еще, что с марками, как имперскими, [64]так и оккупационными, у нас проблем не было. Как пошутил Люк: «Клиент все больше денежный идет». Селяне продавали продукты охотно, а как-то я чуть не расхохотался в голос, услышав, как одна баба звала соседку принять участие в «спекуляции»: «Тонька, иди быстрее, эти не грабють!» Емельян во время этих экспедиций изображал переводчика-коллаборациониста и торговался со знанием дела.

Торопливо засунув в рот бутерброд и отхлебнув из фляги водички, я, жуя, направился к «эмке», где собрался командный состав.

— …шухер небольшой есть, но не особо, — Люк уже начал свой доклад. — Посты усилены — на въезде в город сразу пятеро дармоедов околачиваются, но всей серьезности ситуации они пока не просекли. Нас тормознули, но потом разглядели, что мы из СД, — Саша демонстративно похлопал себя по рукаву, — просто отмахнули, даже в бумаги не посмотрев.

— Понятно… — задумчиво пробормотал Фермер, внимательно разглядывая карту-«километровку», расстеленную на капоте легковушки. — А ты, Алик, ничего интересного не услышал?

— Краем уха слышал, что солдат телефонным звонком по тревоге подняли, а кого конкретно ловить, не объяснили. Но местных трясут изрядно. Хоть пешего, хоть конного.

— Это есть, — подтвердил информацию Люк. — Даже тех, кто аусвайсы предъявляет, в местную комендатуру волокут.

Фермер побарабанил пальцами по капоту: