Андрей Максимушкин - Гроза над Польшей

Новость привела солдат в уныние. Унтер-фельдфебель Тохольте попытался было поднять бойцам настроение с помощью строевой подготовки, зачетов по стрельбе и внеурочных работ по хозяйству. Получилось плохо. Люди роптали. Старший солдат Форст не вовремя вспомнил, что отделение давненько не было в бане.

Позаимствованная у русских гигиеническая процедура давно стала одним из любимых солдатских развлечений. А офицеры даже ввели моду париться с девочками. Говорят, рискованное развлечение – удовольствие непередаваемое, но опасно для сердца. Одним из достоинств жизни в генерал-губернаторстве считались бани. И не только у поляков, но и у немцев, особенно в крестьянской среде.

– Командир, когда нам разрешат помыться и попариться? – поддержал товарища Вальтер Горбрандт.

– Мыться хотите? Ежедневно? – нехорошо ухмыльнулся Тохольте. – Значит, утром приступаем, начинаем рыть колодец.

– Хорст, ты командир, но будь осторожнее, – вмешался ефрейтор Киршбаум. – Какой еще колодец? Баню ставить тоже мы будем? А если через два дня нас снимут с поста? Если отправят в батальонный лагерь? Для кого работаем?

– Для людей, – веско заявил Тохольте, демонстрируя крепкий кулак с натертыми костяшками. Унтер-фельдфебель был не самым худшим бойцом-рукопашником в батальоне.

– Или для поляков? – ехидно поинтересовался Миде.

– Нас так и будут держать на этом лесном прыще, но командиры будут каждый день обещать перевести нас в город. Еще неделя, и мы все одичаем хуже папуасов. Будем по лесу с топорами бегать, в пальмовых юбочках, – в голосе Форста явно проскальзывали истеричные нотки.

– Солдат, нюх потерял? – тихим, ласковым голосом поинтересовался Тохольте.

– Старший солдат Форст, заткни пасть, трусы видно, – Киршбаум отступил на шаг в сторону, демонстративно наматывая на руку ремень. Поправить отделенного командира это одно, а открыто ставить под сомнение его авторитет – совсем другая статья.

Подействовало, бунт задавили в зародыше. В тот же вечер унтер-фельдфебель связался по рации с командиром взвода и выпросил своим людям вечер отдыха для банно-прачечных процедур. К удивлению Тохольте, намек был понят как надо, уже через час на пост прикатил бронетранспортер с отделением фельдфебеля Древса. Предыдущему составу соответственно было предписано возвращаться в Кюхендорф на отдых.

Отдых, отдых и еще раз отдых! Ефрейтору Киршбауму за последние дни изрядно надоела жизнь в палатке на опушке леса, с удобствами в виде воняющей хлоркой и дерьмом ямы. Вода из канистры, невозможность нормально помыться ему тоже надоели. На обратном пути ребята всю дорогу орали «Варяг», «Идет солдат по городу» и «Марш панцергренадеров».

К всеобщему удовольствию, пошел дождь. Вовремя вырвались. Выгружаясь из бронетранспортера, люди уже предвкушали натопленную баньку, распаренные березовые веники с дубовыми и пихтовыми веточками, свежесваренное пиво после парной. Предчувствия не обманули. Гауптман Шеренберг и лейтенант Тислер вполуха выслушали рапорт унтер-фельдфебеля и в один голос разрешили отделению отдыхать до утреннего построения.

Дальше все шло по накатанной. Гауптфельдфебель Вебер не зря дослужился до высшего унтер-офицерского звания, хозяйственные дела вел лучше любого дипломированного штатского интенданта. Жили солдаты в пустовавшей по случаю каникул деревенской школе. С кроватями и постельным бельем помогли местные жители. Эмилю Веберу хватило одного дня, чтоб превратить здание в нормальную, приличную казарму. Даже столовую оборудовали и кухню для поваров.

Этой ночью Рудольф Киршбаум впервые за много дней выспался на настоящей кровати, на чистых простынях, и разбудил его не холодок по пояснице, а дневальный. Солдатская служба не так тяжела, как расписывают зеленым юнцам убеленные шрамами ветераны. Жизнь на казенном довольствии имеет свои достоинства. Никогда не останешься голодным, к примеру. Денежное довольствие приличное, и профессия пользуется уважением.

После завтрака гауптман Шеренберг построил на плацу перед школой оба остававшихся в деревне взвода и объявил, что с этого дня они превращаются в поисково-спасательную группу. Ротный напомнил о поисках русского адмирала. Люди до сих пор не найдены, находятся в плену у бандитов. Сегодня ночью пришел приказ от оберста Бадински, предписывающий батальону и пятой роте в первую очередь приложить усилия к спасению русских.

Не все так плохо, как кажется. Русская разведка работает, гестапо работает, полицейские осведомители работают, все ищут потерявшегося адмирала. Группе остается только проводить рейды, там, где скажут, и, отстреливая повстанцев, постараться не зацепить пленных.

Шеренберг специально напомнил людям о воинском долге, о присяге, о взятом на себя праве быть судьей и спасителем. Все на благо нации, все на благо Германии. Спасение потерпевших катастрофу на территории рейха людей тоже является долгом солдат вермахта. Ибо кто, если не они? Кто защитит гражданина или союзника, если не немецкий солдат?

Ротному положено поднимать моральный дух людей, это входит в обязанности командира. Стоя с каменным выражением лица в рядах своего взвода, ефрейтор Киршбаум думал, что зря Хорст вчера напросился на смену с поста. Уж лучше было бы построить баню и выкопать колодец, чем носиться по окрестным лесам как в задницу укушенные. Для десятка крепких парней работа на один день, и дождь при наличии палаток не беда.

Нет, зря вчера спровоцировали Хорста на разговор со взводным. Напросились на баню. Сами виноваты. Поближе к кухне, подальше от начальства – первая и самая святая солдатская заповедь. Служба на посту куда лучше и полезнее для здоровья, чем беготня по лесам со штурмгевером наперевес. Ни один русский адмирал не стоит жизни защитника рейха.

Объясняя людям задачу, ротный сказал далеко не все, что знал, и умолчал о том, что думал. Гюнтер Бадински сообщил гауптману, что русская разведка настойчиво требует перевернуть кверху дном район Радома. По их данным, всех четверых пленных держат на одном из лесных хуторов или в хорошо замаскированном, неизвестном егерям лагере Армии Крайовой. Источник информации русские не разглашают. Если бы командир полка знал, то сам бы все рассказал своим офицерам, но информацию ему спустили сверху, напрямую из Берлина, строго дозированно и сугубо по делу.

Выслушав оберста и пообещав сделать со своей стороны все, что можно, Хорст Шеренберг решил, что русские коллеги ориентируются в генерал-губернаторстве куда лучше, чем печально знаменитые гестапо, полиция, фельджандармерия и антипартизанские егерские зондеркоманды. Почему?

Гауптман Шеренберг не первый день в армии, и с мерзостями родного национал-социалистического правительства знаком, в молодости чуть было не попался гестаповцам за связь с молодежным социалистическим движением. Привычка к вольнодумству и здоровый цинизм у него остались именно после знакомства с интересными особенностями немецкой оппозиции. Да еще благодаря интересу гестапо пришлось срочно бросать политех, вербоваться в армию, а затем идти в военное училище.