Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени

— Тут километра полтора-два, можно внаглую, верхом, — предложил бывший капитан.

— Ага, узнаю «десантуру» по наглости. А если на каком-нибудь хуторе немцы тусуются?

— Так каски наденем и метров с трехсот за своих сойдем. Кто приглядываться будет? Типа свои, за медком мотались.

Бродяга задумался… Секунд через тридцать, обдумав и, видимо, взвесив все «за» и «против», он изрек:

— А что, может и получиться! Только нас трое, придется ездить в деревенском стиле. Казачина, на подножке коляски устоишь?

— Думаю, да.

— Тогда наводим макияж, и поехали.

Наглость города берет. Правда, не всегда, а лишь при точном расчете. Пока мотоцикл пылил по полевой дороге, наши герои промокли насквозь от нервного пота. Иногда мотоцикл останавливался, и, пока один из троицы делал вид, что справляет естественные надобности, двое других напряженно наблюдали за окрестностями. К счастью для диверсантов, большинство хуторов, располагавшихся между лесом и шоссе, были разрушены во время недавних боев, а ожидать того, что оккупанты будут ночевать на пепелище, — это уже верх паранойи.

Не доехав до шоссейки с полкилометра, подрывники свернули в небольшую рощу.

Замаскировав мотоцикл в кустах и оставив Казачину сторожить имущество, Бродяга и Люк осторожно двинулись в направлении дороги. Невзирая на то что солнце уже клонилось к закату, со стороны шоссе доносился постоянный гул машин.

«Подкрепления перебрасывают», — подумал Бродяга.

Люк, очевидно, пришел к такому же мнению, поскольку знаками показал, что неплохо бы прилечь и посовещаться. Когда наши герои удобно устроились под здоровенным кустом лещины, Люк, приблизив свою голову к голове Бродяги, полушепотом спросил:

— Ну что, Сань, будем ночи дожидаться?

— Не думаю, у нас же направленные, их и на расстоянии ставить можно.

— Тогда давай утра дождемся, а часиков в пять и поставим.

— Предложение хорошее, надо только с командиром посоветоваться. Давай так сделаем: ты пока сползаешь к дороге — точки присмотришь, я вернусь к Ване и оттуда свяжусь с Фермером.

— Хорошо.

Когда Люк скрылся в листве, Бродяга медленно пошел к тому месту, где они оставили Казачину и фугасы.

«Да, староват я уже по буеракам ползать, — думал Александр, — „полтинник“ — это вам не „четвертак“, и даже не „сороковник“. Хорошо, что ребята молодые — все как на подбор: и с мозгами, и не дохлые, и сила воли имеется. А уж премудрость боевая на войне на раз впитывается. Если первый бой переживешь. Антошка, вон, пережил, так что одним „тертым калачом“ в нашей компании больше стало».

Невзирая на разницу в возрасте и остроте зрения, Бродяга увидел Казачину раньше, чем тот его. Присев за деревом, старый служака тихо шипяще присвистнул. Заметив, что Иван повернул голову в его сторону, Александр вышел из-за дерева.

— Вань, мне с командиром связаться надо, так что ты кругом поползай — посторожи.

— Конечно, сделаю. А Люк где?

— Пополз посмотреть, куда фугасы ставить будем. Там на шоссейке народу, как у «Черкизона» в субботу.

Когда Казачина скрылся в кустах, старый чекист нажал тангенту:

— Бродяга Фермеру, прием. — Через несколько секунд в наушнике раздалось:

— Фермер в канале, слушаю тебя.

— Командир, на тропинке от муравьев не продохнуть. Хотим начать укладку кирпича, как соловьи умолкнут. Как понял? — Привычка никогда не говорить в открытом канале прямым текстом въелась у Шуры-Два, что называется, в плоть и кровь.

— Понял тебя хорошо. А что, керосинка комнату плохо освещает?

— Плохо не плохо, а у нас впереди — электрификация всей страны.

— Тогда танцуй, как умеешь!

— А что, салокопы пришли?

— Нет, пока в песочнице.

— Роджер. Овер.

— Отбой. [27] Перевод с жаргона, принятого в команде. — На трассе (это может быть любой путь — тропинка, шоссе, железная дорога) много враждебных объектов. Собираемся начать минирование рано утром. — А что, на лунный свет не надеетесь? — Из-за технической сложности (прокладка многочисленных проводов к зарядам) лучше работы проводить при дневном свете. — Разрешаю действовать по обстановке! — Ушедшие за провиантом (в лагерь, деревню) не вернулись? — Нет, пока на задании. ( Примечание автора ).

Когда двигатель завелся, к Антону подскочил сержант-пехотинец и, вскинув руку к пилотке, доложил:

— Товарищ старший лейтенант, группа к движению готова! — Я же краем глаза заметил, как встрепенулся в коляске настоящий лейтенант госбезопасности.

— Так, товарищ сержант, порядок движения следующий: вы с одним бойцом двигаетесь впереди, а мы с товарищем лейтенантом и еще кем-нибудь — на мотоцикле, чуть поотстав… И автомат держите вертикально вдоль тела — издалека не так заметно будет, что вы вооружены. Кстати, совсем забыл. Принесите мне каски убитых.

Сержант пошел за касками, а я был подвергнут пристальному рассматриванию со стороны энкавэдэшника. Потом он спросил:

— И каких же это войск вы старший лейтенант, «товарищ Василий»? — причем его голос явственно заключил мое имя в кавычки.

— А вы как думаете, коллега?

— Вопросы здесь задаю я!

«А вот это уже банальность неумная, товарищ лейтенант госбезопасности», — подумал я и продолжил:

— Чтобы задавать вопросы, надо на это право иметь… Вы сколько дней в сарае «отдыхали»? Два? Три?

Похоже, мой вопрос несколько смутил его.

— Так что пока не мешайте, тем более что у вас сильное сотрясение мозга. Это я вам как специалист говорю.

— Вы специалист по мозговым болезням?

— Нет, по головным болям…

Но нашу «веселую» пикировку пришлось прекратить, поскольку сержант принес каски немцев. Быстро надев шлем на голову, я отцепил притороченную сзади седла скатку мотоциклетного плаща и надел его на себя:

— А вы что же шлем не надеваете, лейтенант? — пришлось мне поторопить гэбэшника.

— А зачем он мне нужен?

— А затем, что если в радиусе километра от этого места есть вражеские наблюдатели, а они есть, я уверен, то эти самые наблюдатели должны увидеть трех немецких солдат на мотоцикле, конвоирующих русских пленных, а не толпу не пойми кого верхом на краденом транспорте. Понятно? — И, подозвав бойца с забинтованной шеей, велел ему садиться за мной.

Когда мы выехали из деревни, было уже четверть седьмого вечера. Проехав еще немного по дороге, я дал команду свернуть в лес.

«Интересно, где же мне Тотена искать?» — вертелась в голове мысль.

Когда до деревьев оставалось всего ничего, на опушке левее нас раздался выстрел из немецкого карабина, и пуля с визгом пролетела примерно в метре над моей головой.

«О, потеряшка нашелся!» — радостно подумал я, сваливаясь на всякий случай с мотоцикла.