Андрей Ерпылев - Запределье. Осколок империи

Он был, конечно же, прав: согласно той же инструкции, ночевать перед Вратами было строжайшим образом запрещено — кострища и прочие следы человеческой деятельности могли указать на «дефиле», а это обитателям «Новой России» было совсем не с руки. Поэтому все стоянки разрешалось устраивать лишь в нескольких часах пути от озера.

— Хорошо, — почесал в затылке хорунжий. — Давай, быстро разгружайся. И троих давай сюда — у меня носильщиков нету, тяжести твои таскать.

— А как же…

— А вовремя надо было приезжать, — отрезал Заманюк. — Ничего — перетащат груз и догонят тебя. На лошадях это очень даже быстро.

Казаки привычно укрепили у входа блоки, и разгрузка началась…

— Ну, мы поехали? — старшина «грузчиков» отряхнул руки и направился к лестнице.

— Куда! — хорунжий указал в глубь «дефиле». — На кой черт мне тут у входа ваши мешки? Перетащите к озеру и — свободны.

— Мы так не договаривались! — зароптали приезжие.

— А мы никак не договаривались, — зевнул казак. — Приехали бы вовремя, вас бы тут ждали. А так — извиняйте. Прямо сейчас начнете — к утру управитесь.

— До чего ж не люблю я вас, лампасники, — в сердцах сплюнул караванщик на устилающий дно «дефиле» щебень.

— А нас никто не любит, — равнодушно бросил хорунжий, устраиваясь у раскаленной жестяной печурки — к ночи изрядно похолодало. — Мы не червонцы, чтобы всем нравиться. А будешь тут плеваться — нагайки отведаешь.

«Грузчики» управились задолго до утра — подобные «сверхурочные» случались уже не раз и не два. Да и груз был не так уж тяжел, явно не кирпичи и не чугун. Но возни с ним все-таки было изрядно.

И никто не заметил, как один из маленьких тючков, даже, скорее, пакет, откатился с тропинки в кусты. Очень удачно — в таком месте, что его не было видно ни от Врат, ни от озера…

«Ну скоро они закончат? — думал Петя Спаковский, затаившись в высокой траве, неподалеку от тропинки. — Утро на носу, а мне еще через посты красться…»

До рассвета было еще далеко — небо на востоке едва-едва начало теплиться. С озера лениво наползал туман, и с одной стороны это, конечно, было только на руку, но вместе с туманом ползла промозглая сырость, и у парнишки давно зуб на зуб не попадал — то ли от холода, то ли от волнения. Можно было бы уже убраться отсюда — пакет, так удачно оброненный «грузчиком», давно лежал за пазухой, холодя клеенчатой оболочкой грудь через рубаху. Но нужно было убедиться, что оплата за него получена, иначе вряд ли в следующий раз удалось бы получить посылочку извне. А налаживать контакты с недоверчивыми кержаками, из которых сплошь состояли караваны, было ох как трудно.

Наконец весь груз был складирован на полянке у самого берега, и «грузчики», перешучиваясь и хохоча, направились к «дефиле» прямо мимо затаившегося Пети.

— Слышь, мужики, — один приотстал и принялся возиться с ремнем. — До ветру приспичило — сил нет.

— Тебя подождать?

— Да идите, идите, я скоренько…

Красные огоньки цигарок удалились, а «грузчик», не думая расстегивать штаны, сделал несколько шагов с тропы, шаря руками по ветвям кустарника.

«Ну что же он так возится? — беспокоился Петя, отлично видя, что тот раз за разом промахивается мимо искомого. — Сейчас его товарищи хватятся…»

Его подмывало подсказать неуклюжему мужику, где искать, но требовалось соблюдать конспирацию. Да к тому же тому ничего не стоило пальнуть во внезапно обозначившегося рядом соглядатая — караванщики были вооружены и пауки у них в наганах не водились.

В тот самый момент, когда всякое терпение у молодого человека иссякло, мешочек, привязанный к ветке еще с вечера, все-таки попал в руки адресата, и тот, бормоча себе что-то под нос, поспешил вслед спутникам, уже почти вскарабкавшимся на кручу. Спаковский с облегчением разобрал только: «…навыдумывают, мать их ити…»

Все, миссия была исполнена. Петя ужом, почти как следопыт Натти Бумпо из книг Фенимора Купера, прополз несколько десятков саженей по росистой уже траве, а когда вырисовывающийся на фоне темно-синего неба хребет скрылся за кронами деревьев, поднялся на ноги и припустил бегом, радуясь возможности погреться. К тому моменту, как солнце готово было подняться над лесом, он уже занял свое место в спальном мешке у давно остывшего кострища, от всей души надеясь, что остальные не заметили его отсутствия.

Появляться на берегу озера было строжайше запрещено всем жителям Новой России, кроме военных и лиц, получивших разрешение властей. Но крестьяне регулярно совершали свои рыболовецкие налеты на заповедные отмели, и на это смотрели сквозь пальцы. Без рыбы, как добавки к рациону, было не обойтись, сетью в многочисленных речушках и ручьях Нового Мира ловить получалось плохо, а удочки темные мужики презирали, как детскую забаву. Поэтому кто запретил бы молодым людям из «высшего общества» поудить в свое удовольствие? Патрульные даже особо уловистые места показывали и подсказывали, какую наживку сегодня особенно уважают хариусы и ленки.

Петя невольно вспомнил, сколько раз они вот так же с папой и братом Павлушей удили на заре, и на глаза его сами собой навернулись слезы. Он никак не мог привыкнуть к тому, что веселый смышленый братишка, любимец всех многочисленных папиных знакомых, второй год лежит под деревянным крестом на невеликом еще погосте. Матушка выплакала все глаза, иссохла, превратилась из цветущей сорокалетней женщины в свою собственную тень, столетнюю старуху, отец тоже сильно сдал, но все повторял вслед за властями, как дрессированный попугай, официальную версию о неспособности современной науки справиться с моровым поветрием…

«Это все из-за упертости господина Еланцева, — скрипнул он зубами, ощупывая за пазухой заветный пакет. — Из-за его тупой стариковской паранойи умер Павлик и все остальные детишки. Но недолго этому продолжаться…»

Под сладостные мечты о неотвратимом возмездии юноша задремал.

— Подъем, господин Спаковский! — его со смехом теребили за босую ногу, высунувшуюся в прореху старого спальника. — Вы всю рыбу нам распугаете своим храпом!

Петя открыл глаза и тут же зажмурился от бьющего в глаза восходящего солнца.

«Пакет! — вскинулся он, натягивая ткань до горла. — Пакет на месте?»

— Ой, простите! — шутовски отвернулся, загораживаясь растопыренной ладонью, Алеша Еланцев. — Я едва не увидел ваше обнаженное тело, сударыня! Я отвернусь, чтобы не мешать совершению утреннего туалета.

Друг болтал и дурачился под смех остальных рыбаков, а Петя старался и не мог вызвать в себе ненависть к сыну «сатрапа и диктатора». Чета Еланцевых тоже понесла потерю — их дочка разделила участь множества других мучеников, но они, судя по всему, смирились — Вика опять была на сносях и замена умершей Машеньке была не за горами, а вот кто заменит Павлушу?