Андрей Максимушкин - Советская Британия

— Остановился. Шумы стихли, — звучит громкий шепот акустика.

— Отрубить вспомогательные механизмы, — реагирует Самойлов.

Стих привычный гул вентиляции. Одновременно погасло основное и включилось аварийное освещение. «Дед» по-своему расценил приказ командира и решил экономить электроэнергию.

— Шум. Он приближается. Левый борт. Пеленг…

Гидроакустика оборвал глухой рокот подводного взрыва. Брум. Брум. Пауза и еще один удар. Подлодку чувствительно качнуло ударной волной.

— Твою мать!!! — одновременно слетело с губ Котлова и Самойлова. Остальные слишком поздно поняли, что происходит.

Боцман громко ойкнул и присел, закрывая голову руками. Палуба под ногами дрогнула, качнулась, подлодка подпрыгнула, старший мичман опрокинулся набок и чувствительно приложился головой об угол кожуха блока контроля. Командир БЧ-2-3 прыгнул к пультам управления торпедной стрельбой. В голове старшего лейтенанта Владимирского была только одна мысль — найти эту гадину и засадить ей пару приветов под киль. Только переключив приборы на режим залповой стрельбы, он вспомнил, что вообще-то говоря идут учения. Наверху должны быть наши.

— Найн. Это не маневры, — отчетливо произнес Дитрих Борхерт.

— Потом будем разбираться. Самойлов, командуй. — Контр-адмирал Котлов нехорошо прищурился. По его напряженному лицу и сведенным судорогой скулам было видно, что вскоре кому-то сильно не поздоровится. — По местам стоять! Осмотреться по отсекам!

Уверенный голос и злобная ухмылка на лице комбрига подействовали на моряков как надо. Люди не бросили свои посты, пару истеричных слабачков свои же товарищи подняли на ноги и успокоили тычком под ребра. Не робей, лучше работай, следи за порядком в отсеке.

Три бомбы, и тишина. Акустики напряженно вслушивались в шумы эсминца. Неприятель прошел в пяти кабельтовых за кормой подлодки, развернулся и начал удаляться. Шум винтов опять затих. Самойлов медленно обвел взглядом отсек, громко вздохнул и потянулся к микрофону связи с постом старшего механика. На плечо командира подлодки легла тяжелая рука контрадмирала.

— Не надо, — одними губами прошептал Виктор Котлов.

— Ждем? — так же тихо отозвался Самойлов.

Полчаса показались подводникам целыми сутками. Наконец после долгих тягучих, свинцовых минут напряженного выжидания гидроакустики доложили, что эсминец дал ход и удаляется.

— Малый вперед. — Капитан 2-го ранга Самойлов прищурился, выпячивая вперед нижнюю челюсть. Он остро переживал свою ошибку. К счастью, рядом оказался командир бригады и вовремя остановил молодого командира.

— Бывает, — кивнул контр-адмирал, он чувствовал состояние подчиненного и не хотел, чтобы тот корил себя за надуманный проступок.

Неоднократно попадавший под глубинные бомбы Котлов знал, что решение Самойлова тоже могло быть верным. Здесь нет однозначного ответа. Опытные повоевавшие подводники действовали по большей части интуитивно, не раздумывая. Уход от корабля ПЛО — это ведь поединок, дуэль двух человек с завязанными глазами, ничего не знающих друг о друге. Все делается на слух, маневрируя, пытаешься предугадать встречный маневр противника. Де-факто выигрышных рецептов нет. Противник может оказаться умнее, разгадать твою хитрость или, наоборот, не понять, что за медузу ты ему подкладываешь, и тупо ударить, где не ждешь.

Только убедившись, что на поверхности чисто, командир Б-27 разрешил всплыть. Поднявшись на перископную глубину, подводники минут десять осматривали горизонт и небо через окуляры, и лишь затем Самойлов приказал продуть балласт. Первым делом боевая часть наблюдения и связи включила радар.

Невидимый луч обежал окружность в 360 градусов, сканируя горизонт. На экране электронно-лучевой трубки чисто, ни одной отметки. Только сейчас кавторанг Самойлов почувствовал, что с его плеч свалился тяжелый груз. Командира качнуло так, что он был вынужден схватиться за планшетный столик. Сердце в груди бешено колотилось. Несмотря на свежий воздух, затягиваемый в чрево подлодки вентиляторами, в отсеке было нестерпимо душно.

Самойлов оглянулся в поисках командира бригады, но тот уже ушел в радиорубку. Котлов спешил. Он понимал, что это были не учения. И не ошибка. Шифрование радиограммы не заняло много времени, благо сейчас есть специальные машинки. Короткий доклад о ЧП, запрос об изменениях обстановки, согласование перехода на дополнительный график радиосвязи, и все это адресовалось главкому Атлантического флота адмиралу Головко.

Виктор Котлов, будучи человеком опытным, прекрасно знал, когда можно и нужно раздвинуть рамки инструкций, превысить свои полномочия, а когда нельзя. Сейчас был именно первый случай. Шифровка улетела в эфир и, минуя непосредственное начальство контр-адмирала Котлова в виде командующего подводными силами флота вице-адмирала Виноградова, была поймана паутиной антенн флагманского линкора «Советская Россия» и, пройдя все положенные инстанции, легла на стол командующего флотом.

В тот момент, когда адмирал Головко читал сообщение с Б-27, подлодка полным ходом шла к точке рандеву с дивизионом. Корабль отставал от графика движения, и кавторанг Самойлов решил рискнуть пробежаться в надводном положении, не жалея дизелей. Не все были согласны с этим решением, старлей Владимирский тихонько пробормотал, что, дескать, лучше идти аккуратненько, под РДП, так спокойнее.

Бурчание командира БЧ-2-3 долетело до ушей Самойлова и совсем не вовремя. Раздосадованный неудачно начавшимися учениями, встречей с чужим гидропланом, атакой какого-то эсминца полупиратского происхождения, а больше всего тем, что все эти безобразия творились на глазах командира бригады и немецкого гостя, командир подлодки устроил подчиненному публичный разнос. Бедного начальника минно-артиллерийской части разложили по полочкам, проперчили, пропесочили, торжественно поимели самым извращенным способом и послали в первый отсек.

— Твои бурундуки тавот жалеют, «рыбок» не смазывают вовремя, того и гляди, ржа проступит, контакты позеленеют. Вольно. Можете идти. — Завершив этой фразой профилактическую смазку клюзов, капитан второго ранга проводил бедного старлея уничижающим взглядом и молча повернулся к пульту управления насосами. Взгляд командира уперся в свежие сколы краски.

Теперь настала очередь боцмана. Бедняга не успел смениться с вахты, за что и пострадал. Досталось старшему мичману Окуневу за все и про все хорошее. Как заподозрил с восхищением глядевший на неповторимое зрелище Котлов, в первую очередь за нотки превосходства, иногда проскальзывавшие в голосе Окунева и за недостаточно уважительное отношение к командирам.