Режин Перну - Жанна д'Арк

"Лини обратился к Жанне со словами: "Жанна, я пришел сюда предложить отпустить вас за выкуп, только пообещайте, что никогда не восстанете против нас". Она ответствовала: "Во имя Бога, вы смеетесь надо мной, ведь я прекрасно знаю, что у вас нет на это ни желания, ни власти". И она повторила это несколько раз, поскольку граф настаивал на сказанном, а затем она молвила: "Я знаю, что англичане погубят меня, потому что они считают, что после моей смерти завоюют королевство Францию. Но, будь даже на сто тысяч годонов [79]больше, чем сейчас, им не получить королевства". При этих словах граф Стэффорд возмутился и наполовину обнажил свой кинжал, дабы ударить ее, но граф Варвик помешал ему".

Видимо, Жанна привлекает Эмона Маси больше, чем ему бы хотелось; он сам рассказывает, что впервые увидел ее, когда она находилась в заключении в замке Боревуар, и неоднократно разговаривал с ней.

"Я много раз пробовал, играя с ней, дотронуться до ее груди, пытался положить руку ей на грудь, чего Жанна не выносила, отталкивая меня изо всех сил. Действительно, Жанна держалась благовоспитанно, что ощущалось и в ее словах, и в ее поступках".

Эмон еще раз встретился с Девой в замке Ле-Кротуа и знал, что говорил о Жанне священник амьенской церкви Никола де Кёвиль, неоднократно приезжавший в тюрьму служить мессу, на которой присутствовала и Жанна. "Он говорил много хорошего о Жанне", – рассказывает Эмон. Бургундский рыцарь продлил свое пребывание в Руане; немногим позже он присутствовал при сцене "сент-уэнского отречения"…

Очевидно, во время пиршества 13 мая Варвик твердо дал понять епископу Бове. что процесс и так уже затянулся. С другой стороны, на следующий день 14 мая ректор Парижского университета передал Пьеру Кошону письма, где говорилось, что после многочисленных консультаций и очень серьезного обсуждения, вызванного приездом Жана Бопера, Никола Миди и Жака де Турена, передавших им все двенадцать статей, составленных по судебному определению д'Этивэ, они наконец высказали "единодушное согласие", как и следовало, "чтобы прекратилось несправедливое и скандальное разложение народа", вызванное, естественно, "женщиной по имени Жанна, называемой Девой". Затем следуют комментарии всех двенадцати статей, где Жанну, разумеется, объявляют отступницей, лгуньей, раскольницей и еретичкой. Тогда в субботу 19 мая Пьер Кошон поспешил вновь собрать заседателей, чтобы они в свою очередь обсудили выводы сих ученых мужей почтенных факультетов богословия и канонического права "отца нашего Парижского университета". И еще раз в следующую среду Жанну отчитали, на что она ответила в присущей ей манере:

"Я хочу сохранить свой образ мысли и подтверждаю все, что говорила на этом процессе, и если бы был вынесен приговор и я бы видела разожженный костер, и приготовленные связки хвороста, и палачей, готовых поддерживать огонь, и пусть даже я была бы на костре, все-таки я не сказала бы ничего другого и утверждала бы до самой смерти то, что я говорила на процессе".

Этот ответ был дан метру Пьеру Морису, молодому новоиспеченному лиценциату богословия (он первым закончил курс в январе 1429 года и менее чем через полгода, в мае 1429 года, также первым получил преподавательскую должность), человеку, как мы видим, блестяще образованному. Вполне возможно, что ответ произвел на него впечатление. Чуждо ли молодости чувство жалости? Во всяком случае, в последний момент он отправился в тюрьму к Жанне, только что узнавшей, какой смертью она умрет. Та воскликнула:

"Метр Пьер, где я буду сегодня вечером?" Пьер Морис сумел найти нужный ответ: "Разве вы не уповаете на Бога?"

Тем временем Кошон решил разыграть в четверг 24 мая после праздника Троицы сцену, чтобы нарушить спокойствие духа Жанны. На кладбище аббатства Сент-Уэн возвели помосты; один из них предназначался для Жанны, другие – для присутствующих заседателей. Председательствовал кардинал Генри Бофор, епископ Винчестерский, собственной персоной. Здесь находились также Луи Люксембургский, Жан де Майи, епископ Норвича, и Вильям Алнвик (личный секретарь двух королей, Генриха V и Генриха VI). Именно на Вильяма Алнвика была возложена важная обязанность хранить королевскую печать. Присутствовали также восемь аббатов нормандских аббатств, поскольку к аббатам Фекама, Кормея и Жюмьежа присоединились аббаты Сент-Уэна, Бек-Эллуэна, Мортемера, Прео и Мон-Сен-Мишеля. Робер Жоливэ, аббат Мон-Сен-Мишеля, единственный, кто бежал из доблестного аббатства, сопротивлявшегося и остававшегося в течение сорока лет свободным и верным королю Франции, несмотря на штурмы и угрозы англичан, расположившихся на побережье. Метр Гийом Эрар, руанский каноник и одновременно преподаватель Парижского университета, которому король Англии четыре года спустя поручит представлять свои интересы на переговорах в Аррасе [80], произнес торжественную проповедь. Многие свидетели, допрошенные во время процесса по отмене приговора, кое-что запомнили из этой проповеди, в частности брат Изамбар и Мартен Ладвеню, брат-доминиканец руанского монастыря. По свидетельству брата Мартена, проповедник воскликнул: "О дом Франции! До сих пор ты не знавал чудовищ! Но теперь ты обесчещен, поскольку доверился этой женщине, колдунье, еретичке и суеверной". Тогда Жанна перебила его, крикнув: "Не смей говорить о моем короле, он добрый христианин!" Проповедник дал знак Жану Массьё, находившемуся рядом с Жанной: "Заставь ее замолчать". Закончив проповедь, Гийом Эрар обращается непосредственно к Жанне:

" – Вот господа судьи, которые неоднократно настоятельно просили вас быть покорной во всех ваших словах и делах Нашей святой матери-церкви, они объясняли и указывали вам, что в ваших словах и поступках много такого, что, по мнению священнослужителей, было нехорошо говорить и утверждать.

– Я отвечу вам. Что касается покорности Церкви, я уже на это отвечала: все, что сделала, да предстанет в Риме перед судом нашего святого отца папы римского; на него, а в первую очередь на Бога я полагаюсь. Что до моих слов и дел, то я все делала по воле Божьей, и я не обвиняю никого, ни короля, ни кого-либо другого. А если и есть какая вина, то вина моя, а не других".

Отвечая на новый вопрос, Жанна настаивает: "Я полагаюсь на Бога и на нашего святого отца папу". Можно привести несколько примеров, когда обращения папы было достаточно, чтобы прекратить процесс инквизиции.

Трижды повторил Гийом Эрар свои увещевания, а Жан Массьё протягивал Жанне цедулу, то есть расписку в отречении, настаивая, чтобы она подписала ее. В это время, рассказывает Жан Массьё, "среди присутствующих послышался ропот. Я слышал даже, как епископ Кошон сказал кому-то: "Вы за это поплатитесь"…В это время я предупреждал Жанну об угрожающей ей опасности по поводу подписания цедулы, и мне было совершенно ясно, что Жанна не понимает ее смысла".