Дмитрий Казаков - Высшая раса

На двух веревках спустили плащ-палатку с завернутым в нее Косенковым, и бойцы начали спуск. Петр уже хотел отозвать группу прикрытия, когда выстрелы донеслись справа, вдоль стены. Первая же пуля заставила одного из солдат захрипеть и беззвучно рухнуть на камень.

Понимая, что надо спасать хоть кого-то, Петр скомандовал:

– Все вниз, – и сам скользнул по веревке.

То, что содрал с ладоней кожу, он не заметил. Лишь на мгновение удивился возникшей боли.

– Уходим, – сказал он, когда подошвы ударились о землю.

– А остальные? – спросил Сиркисян, показывая наверх, на стену.

– Им уже не помочь.

Жалкие остатки специальной разведывательной группы бегом отступали на запад, вдоль Дуная. Отходя, Петр отдал приказ присыпать следы «кайенской смесью». [61] Махорка и перец.

Немцы стреляли вслед, но как-то вяло. Очереди проходили рядом, но, к счастью, никого не задело. Сил для преследования у хозяев Шаунберга, судя по всему, не было.

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

2 августа 1945 года, 7:40 – 8:16

На лице Хильшера была написана ярость, сквозь которую просвечивал страх. Обычно величественный, верховный арман походил сейчас на мясника, из лавки которого стащили баранью ногу.

Виллигут на мгновение устыдился собственных мыслей и прислушался.

– Как вы могли это допустить? – кричал Хильшер на штандартенфюрера Янкера. – Как?

Разговор происходил в зале для совещаний арманов. И уже то, что верховный арман пригласил туда Янкера, говорило о том, насколько он вне себя.

– Не в моих силах уследить за всем, что происходит вокруг замка, – спокойно ответил штандартенфюрер, и Виллигут в очередной раз поразился его по-настоящему сверхчеловеческой выдержке. В ночном бою Янкер получил рану, и левая рука его висела на перевязи, но по лицу коменданта замка нельзя было понять, как ему больно. – Атаку мы отбили, так в чем же претензии?

– В том, что она могла состояться вообще! – рявкнул Хильшер, вскочив. Лицо его было багровым, губы тряслись.

– Чтобы устранить вероятность подобных диверсий, необходимо отбросить русских куда-нибудь за Карпаты, – сказал штандартенфюрер, и в словах его Виллигуту почудилась ирония.

– Это будет сделано, и в ближайшее время! – Хильшер сел и закашлялся, будто больной туберкулезом. – Но вы позволили врагу ворваться в Шаунберг, а это – недопустимо! И Ульрих погиб…

Ульрих Граф, один из героев «Пивного путча» и личный друг Гитлера, принял участие в ночном бою и, не будучи сверхчеловеком, от пули увернуться не сумел. Виллигут не любил покойного за излишнюю жестокость и грубость, но всё же тот был товарищем, соратником по великому делу…

Вот именно, был. Сегодня для него выроют могилу, и на этом всё закончится.

– Сколько у нас убитых? – спросил Хильшер. Он немного успокоился, и багрянец ярости сполз с его лица.

– Тридцать семь человек и восемь раненых.

– То есть из всего гарнизона остались целыми пятеро? – глаза оберстгруппенфюрера Дитриха, сидевшего по правую руку от верховного армана, округлились.

– Так точно, – склонил голову Янкер.

– А каковы потери противника? – спросил Виллигут. Он в этот момент был готов делать что угодно, только бы действовать, а не вести этот тягостный разговор.

– Двести пятьдесят семь, – штандартенфюрер на миг заколебался, словно не зная, как назвать солдат противника. – Существ…

– Но некоторая часть нападавших сумела уйти? – Брови на лице Дитриха взлетели вверх. – Не так ли?

– Совершенно точно, герр оберстгруппенфюрер, – не стал отпираться комендант замка. – Не больше десяти. Они не представляют опасности.

– Может быть, послать за ними погоню? – не отставал Дитрих.

– Боюсь, что это невозможно, – Янкер позволил себе улыбнуться. – Собаки не возьмут след. Кроме того, просто некого послать, а к тому моменту, когда мы сможем подготовить группу преследования, они уйдут далеко. Их наверняка ждут на реке.

– Так вы думаете, они не опасны? – подал голос Феликс Дан. – Они не смогут отважиться на еще одно нападение?

– Это исключено, – штандартенфюрер покачал головой. – Потери у русских диверсантов столь велики, что им остается только бежать до самой Сибири!

– Ладно, идите, – махнул рукой Хильшер. – К полудню подойдут части из Линца. Проследите за тем, чтобы ремонтные работы шли как можно быстрее. Надо восстановить стену.

– Яволь, – и Янкер исчез. Некоторое время слышался стук его шагов, потом всё стихло.

– Что, товарищи? – верховный арман обвел помещение тяжелым взглядом. – В штаны наложили?

– Именно, – искренне усмехнулся фон Либенфельс. – Все причем. И я, и вы тоже.

– Трудно спорить, – Хильшер усмехнулся. – Я и не буду. Все показали себя не с лучшей стороны. И теперь мы должны сделать всё, чтобы подобное не повторилось!

Эхо от последнего возгласа, неожиданно мощное, пошло гулять по углам, стряхивая пыль с драпировок и оглаживая висящие на стене клинки.

Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг

2 августа 1945 года, 7:40 – 8:16

– Да будет земля ему пухом! – сказал Петр.

Могилу для майора Косенкова они вырыли недалеко от берега, километрах в пятнадцати от Шаунберга. Но сначала было безумное бегство и постоянное ожидание выстрела в спину.

Потом Петр настолько устал, что ему стало всё равно, есть позади немцы или нет. Он велел остановиться и похоронить майора. Немцы, если захотят догнать маленький отряд, в любом случае это сделают, и смысла спешить нет.

Место для привала нашли чуть ниже по течению, в седловине меж холмов, посреди не по-европейски густого ельника. Костерок дымил, булькала вода в котелке, тек от него запах гречневой каши, а выжившие солдаты специальной группы приходили в себя. Всего уцелело двадцать два человека – в полном составе группа Сиркисяна, несколько тех, кто шел в основном отряде. Из подчиненных Томина не было никого.

Петр спрашивал бойцов об их судьбе, но никто ничего не знал. Удалось лишь выяснить, что стрельба за воротами к моменту атаки группы Косенкова стихла и немцам не пришлось сражаться на два фронта. А это, скорее всего, означало, что Томин со своими людьми погиб, оставшись там, у Шаунберга…

Что самое страшное – отряд остался без радиосвязи. Рацию, которая была в группе Томина, они потеряли, а запасную, которую нес один из солдат в отряде Сиркисяна, разбило пулями, когда отряд уходил от стен замка.

Петр выставил охранение, хотя понимал, что для сверхчеловека оно всё равно что слону – забор, не препятствие и даже не помеха. Но усталость была такой сильной, что даже смерть от эсэсовской пули не казалась страшной.