Борис Карлов - Очертя голову, в 1982-й

— Ты что? — прикрикнул Дима, разорвал газету, зашёл в туалет, бросил и спустил воду. — Туалетная бумага кончилась? С твоей задницей и этого хватит.

Сунь бросила на пол оставшиеся в пальцах клочки и вдруг, неприятно изменившись в лице, заговорила:

— Вы нехорошие ребята. Вы не должны были так делать. Идите сейчас же к Владимиру Петровичу и расскажите ему. Вы обидели нашего Учителя, обидели наш народ. Вам не место в комсомоле, не место в нашей стране. Я буду говорить с вашим начальником, я буду говорить с начальником вашего начальника…

Не дожидаясь окончания этой идиотской белиберды, находившийся на пределе Степанов развернул её за плечи и выставил из номера. Щёлкнув замком, он продул папиросу и выматерился наконец от души, вслух.

А Сунь Ли, простояв несколько секунд за дверью в неподвижности, тоже что-то выразительно проговорила на своём языке и быстрыми решительными шажками удалилась в сторону комнаты Владимира, куратора питерской делегации, в которого она, кстати сказать, была тайно влюблена.

— Да, — отметил Котов, — это штучка… Ты сам-то откуда появился?

— Провёл разведку, насчёт местной «орбиты».

— Ну и как оно… тут?

— Вот, выменял часы на какую-то дрянь… — Степанов достал из спортивной сумки две плетёные бутыли. — Механические здесь в цене. А это у них что-то вроде рисовой самогонки. Продешевил, конечно, хер с ним, праздник всё-таки.

— Какой праздник?

— Так это… Седьмое ноября. Завтра, то есть.

— Ах да! Верно! Только ты убери, не афишируй.

— Чебрикова придёт?

— Валя, ты не обижайся, сам понимаешь…

Последнее означало то, что во время пребывания советской делегации в Пхеньяне группа «Обводный канал» располагалась в двух номерах гостиницы «Ленин». Осипов с Лисовским и Котов со Степановым. А поскольку у Котова время от времени, точнее, почти каждую ночь, оставалась Лена Чебрикова, Степанов был вынужден уходить к друзьям, где ему стелили на полу.

— Чего ты там Сунь Ли сегодня наговорил? — спросила Лена Чебрикова, когда любовники утолили первую волну страсти.

— А что такого? — нехотя пробурчал в подушку лежавший на животе Котов.

— Думать надо немножко, вот что такого. Эта дура побежала к Вовочке докладывать.

— Да пошла она на х…

— На х… не на х…, а вони будет предостаточно. Понеслось говно по трубам. Будем приносить извинения от имени всей делегации.

— Фиг с ним, завтра уезжаем.

— А это до отъезда придётся сделать.

Котов промолчал.

— Ладно, так и быть, — потрепала Лена его по затылку. — Поговорю с Вовочкой, он всё уладит.

Котов потянулся к приёмнику и стал ловить «Маяк» — единственную русскоязычную станцию, которую можно было нашарить на коротких волнах. Здесь была ночь, а в Москве только десятый час вечера.

…ВРАГАМИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ И СОВЕТСКОГО НАРОДА ВО ВРЕМЯ ВОЕННОГО ПАРАДА НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ В ДЕВЯТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ МИНУТ БЫЛ ЗЛОДЕЙСКИ УБИТ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА…

Словно обухом по голове ударил чеканный голос диктора, пробившийся сквозь эфирные помехи.

— Что?!!..

Любовники мгновенно просохли и подскочили. Лена прибавила громкость.

…СВЕРЖЕНИЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СТРОЯ, РАЗВАЛ СОЮЗА И ПОСЛЕДУЮЩАЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ АГРЕССИЯ. БОЛЬШИНСТВО ЭТИХ ОРГАНИЗАЦИЙ РАСКРЫТО УЖЕ СЕГОДНЯ…

Цепенея от ужаса, они выслушали чрезвычайное сообщение. После полного повтора из динамика зазвучала симфоническая музыка. Говорить было не о чем. Котов достал сигареты, закурил и почему-то подумал о Сунь Ли и о своём привилегированном статусе доносчика.

— Пойдём к ребятам, — сказала Лена и потянулась за одеждой.

В гостиничном коридоре они встретились с Сунь Ли.

— Сецяс передавали, сто у вас в стране больсая беда, — обратилась она только к Лене Чебриковой. Так, как будто сообщала о смерти её родителей.

— Беда, Сунь, беда… — рассеянно ответила Лена, не остановившись.

За круглым столом, в своё номере, сидели участники группы и пили принесённый Степановым рисовый самогон.

— Слышали? — с порога спросил Котов.

— Комендант в обходе? — бдительно отозвался Лисовский.

Уже под утро Лена Чебрикова, возбуждённая лошадиной дозой тёплого спиртного, утащила Котова в номер. Степанов и Лисовский героически допивали остатки, а потом спали за грязным столом, уронив головы на руки. Свесившись через подоконник первого этажа, Осипов блевал на клумбу. Рыканье льва разносилось в тишине душной азиатской ночи.

Восьмого ноября 1983 года, в три часа дня, с Пхеньянского аэродрома, сверкнув на солнце, взмыл в небо серебристый лайнер ТУ-134, унося на своём борту полный состав советской делегации фестиваля Молодёжи и студентов. Усталые, полные впечатлений и растерянные, ребята возвращались в Москву. Как встретит их переменившаяся за сутки родная земля?…

Близится конец этой печальной истории.

Зимой 1983–1984 гг. произошло в основном два глобальных события: а) в стране установилась диктатура; б) Вера снова села на иглу. Не могу сказать точно, какая из этих двух катастроф вышибла меня из седла, возможно, вторая, но в итоге я принял для себя единственно подлое и трусливое решение.

В понедельник 14 мая 1984 года, ближе к полудню, я вышел из дома. В городе, называвшемся теперь Петроградом, уже затих праздничный угар. Рабочие на подъёмных вышках демонтировали каркасы с транспарантами. На улицах было пустынно: новый режим не поощрял прогулки в рабочее время. У меня в кармане лежал пропуск с пометкой о суточном графике.

В спортивном магазине на Литейном… то есть, на проспекте им. Вышинского, я выбрал себе резиновую лодку с насосом, несколько удочек и вместительный рюкзак. Обогащённый этими покупками, я вернулся домой.

Вера ещё не приходила. Она не появлялась уже вторые сутки.

Я втиснул в рюкзак всё необходимое вместе с лодкой, надел приличествующие рыболову сапоги и штормовку, смотал удочки и сел за стол перед чистым листом бумаги. Я должен был написать как минимум две записки. Официальную, для властей, и личную — для моей всё ещё жены.

Через час по солнечной стороне бывшего Лиговского, а ныне проспекта им. товарища Когановича, в сторону метро бодро шагал бородатый рыболов-любитель с большим рюкзаком за спиной и связкой удочек в руке.

На Выборгском (б. Финляндском) вокзале у меня проверили документы скучающие милиционеры. Суточная работа в котельной? Правильно, парень, катись отсюда подальше, на свежий воздух.

Электричка на Петрокрепость.

В вагонах безлюдно, смотрю в окно на мелькающие деревья, огороды и тёмно-серые покосившиеся домишки. В голове тоже бессвязное мельтешение. Полтора часа проходят незаметно.