Шумилин Ильич - Ванька-ротный

– Они лезут дальше! – кричал он и смотрел нам в глаза.

Он не давал нам покоя ни днем, ни ночью.

Лежит лейтенант – молодой мальчишка, мотает головой, иступленно смотрит, стонет, скрипит зубами, а его успокаивают врачи:

– Потерпи милый! Еще недельку потерпи! Нельзя сейчас трогать гипс на ноге!

Однажды на обходе появился врач, такой шустрый старичек. Звание его под белым халатом не видно. Лейтенант взял и пожаловался ему на свою судьбу и страшную муку. Он осмотрел гипс, обругал стоявших за спиной врачей и велел вести лейтенанта в операционную.

Посмтрели бы вы на него, когда он вернулся в палату, на его счастливое лицо, на светлую радостную улыбку. Он избавился от своих страданий. Он забыл о боли и о своей тяжелой ране.

Суеверные люди утверждают, что от горя и страданий заводятся вши. Мне пришлось перебрать в своей памяти многое, прежде чем я установил, где и когда наша рота, прибыв на фронт, впервые подцепила вшей.

После ряда сопоставлений фактов я пришел к выводу, что рота зачесалась, когда мы влились в состав 119 стрелковой дивизии.

В 297 отдельном пулеметно артиллерийском батальоне Западного фронта нас кормили досыта. Воровать, видно наши снабженцы тогда ещё не научились.

А в батальоне были новые люди, москвичи. И вшей у нас в тот период не было. А как только мы попали в одну траншею с солдатами сибирской дивизии, сразу хлебнули бледной баланды, и рота зачесалась.

От голода, говорят, тоже заводятся вши. Что тут такого? Война! Окопы! Смертельный страх! Интенданты жулики! Голод и вши!

Я ничего не хочу сказать особенного. Ничего не хочу сгущать и приукрашивать. Рассказываю все, как было. Поскольку наша жизнь надо полагать, не вечна. Она может оборваться в любой момент. Мне нет никакого смысла скрывать что-либо из прошлого и уносить тайну пехоты в могилу с собой.

Могу уточнить. В траншее мы подцепили не просто вшей, а особую, лютую, морозоустойчивую сибирскую породу. Так, что на наших московских гашниках они быстро освоились, развелись и озверели, как наше новое тогда полковое начальство. По свирепости и кровожадности они превзошли сами себя. Мы гибли под пулями и снарядами, а они нас грызли за то, что мы не шли решительно вперед и топтались на месте.

Европейские и тем более заокеанские популяции с этой сибирской породой в сравнение не шли.

Сибирские вши злы и свирепы как сибирские морозы, злобны как таежные собаки, дики как сибирские чалдоны. От них, как от сибирской язвы никуда не уйти. Никакие баварские, прусские и прочие немецкие и другой иностранной породы по шустрости и живучести соперничать с ними не могли.

Немецкие, например, Ляусбубе (Вшивый мальчишка) с черной отметиной и полосками на пробор, которых с гордостью носили с детства солдаты фюрера, тут же потеряли чистоту расы и крови, лишились, так сказать родословной, так как в первую же зиму сорок первого смешались с ленивой низкорослой тверской породой. Не уберегли немцы чистоту своих вшей. И все потому, что не могли находиться и спать в снегу. Им подавай натопленные избы. Они лезли на взбитые перины и на мягкие пуховые подушки, под ватные одеяла, сшитые по тем временам из пестрых клочков и разноцветных клиньев. Вроде как наше полковое начальство.

Немцы, конечно, могут возразить, что вшей они, подцепили на войне и что до войны они вшей не имели. Что это благо они приобрели в удачных походах. Но мы то знаем из старых книг, что Ляусбубе давно существовали. Не со времен ли Фридриха Великого они у них завелись.

Немцы всю Европу прошли. Пограбили вдоволь и от души, как следует. Кое-где до последней вши унесли. А когда они маршировали по просторам России, они эту тварь имели в огромном количестве.

И сейчас, когда наступило затишье, когда весь фронт завалило мокрым снегом, они задумались о походе на Россию и зачесались наверняка.

Наши солдаты, сейчас сидят на передовой и без понятия гоняют вшей. Мы офицеры младшего звания слушаем лекцию по теории вшей. Занимаемся обобщением идеи и практики, человеческого опыта. А наши начальники, рангом повыше, получив чистое белье, хлещутся в баньках березовыми вениками.

Каждому – своё!

Химик полка предлагает нам после лекции провести семинар – сыграть на деньги каждому на собственных вшей.

Хотите знать о войне все по совести? Без всяких там ура и прикрас. Могу рассказать вам кое-что!

Вспоминаю, светлую личность полкового химика. Человек он был трусливый, но скажу вам, с благородством души. Он, правда, все время сидел в тылу и за свою шкуру боялся.

А, у нас, у молодых прошлого тогда не было. Настоящее было безнадежно и смутно. А будущее нам тогда вообще не светило.

Впереди у нас лежала кровавая дорога, по которой нам предстояло пройти. Смерть нас ждала каждую минуту. Вперед нас подгоняли и торопили. В этом одном, пожалуй, и был высший смысл всей войны.

Поначалу нам казалось непостижимым, почему мы должны были исчезнуть с лица земли. Но потом, постепенно мы к этой мысли привыкли, кое в чем стали разбираться и соображать. Мы ходили и трясли своими вшами. Вши для нас были наградой вроде как ордена и медали. И чтобы как-то преодолеть хоть мысленно несправедливость, мы стали думать и чесать загривки, смотреть по сторонам. У нас перед смертью, со временем, пробудилось сознание, чувство достоинства и умение подальше послать.

А сейчас, когда делать было нечего, когда мокрый снег залепил всем глаза, мы сидели у химика и убивали время.

С тех пор в азартные игры я не играю. Еще на фронте утрачено был духовное начало игры. Остались позади кровавые военные годы и безысходная тоска по самой жизни. Разумный человек не будет убивать свое время. Да и что за удовольствие трепать в руках затертые карты, с размалеванными дамочками и замусоленными королями.

Во время войны мы были отрезаны от жизни и внешнего мира. Мы одной ногой стояли в могиле, а под коленкой другой гоняли вшей. На что мог, надеется ротный офицер?

Была среди нас одна светлая личность – химик полка. Где он теперь? Вот у кого были быстры и проворны вши. По полку даже ходили слухи, что он за красненькую давал по паре своих вшей другим на развод.

– На бери! – говорил он, – не пожалеешь!

И поднимал указательный палец многозначительно.

– Осторожно сажай! Куда суешь? Сажай по мышку!

– Ноги не повреди! через пару дней можешь играть на них!

У некоторых отъевшихся интендантов вши были ленивые, брюхастые, на коротких ножках, с толстым отвисшим задом. А у химика им не в пример, наоборот худые, поджарые, с длинными и сильными ногами, как у стайеров бегунов.

Нащупаешь ее легонько под мышкой! Деликатно бери, чтобы ножки не помять! На холодном столе не держи! Переохладиться может! Ты ее лучше для пробы на теплой ладони побегать пусти! Потому, как она торопливо бежит, как на свету ножками шевелит – можно сразу сказать. Способна она? Можно ставить на нее полсотни? Или подождать? Другую достать? Не сразу угадаешь, пока подберешь достойную!