Валерий Большаков - Дорога войны

— Наддай ему! — орали фракийцы с трибун. — Наддай!

— Врежь как следует!

— Разделай его!

Луций Эльвий хищно улыбнулся. Забрало скрыло его улыбку. Фракиец дрался, как обычный воин, — экономными ударами, применяя эффективную защиту. Эффективную, но не эффектную! Зрителю не оценить воинского умения, да он и не будет этим заниматься. Люди пришли на бой за зрелищем! Им хочется увидеть красивую драку! Даже легионеры, знающие толк в боевом искусстве, явились, чтобы поглазеть, поболеть, насладиться азартом.

И Луций ушел в глухую оборону, красиво отбиваясь от яростных наскоков Тереса. Выбрав подходящий момент, он подставился сике фракийца. Это ювелирное искусство — позволить противнику нанести тебе рану, неглубокую и неопасную, но пусть брызнет кровь! Блокировав очередной удар, аукторат резко ослабил отбив, допуская лезвие до плеча. Холодный металл резанул кожу, и две красные струйки потекли по плечу. Трибуны взорвались криком. Фракийцы вскочили и махали руками, множество игроков повышали ставки Тереса. Атмосфера накалялась.

Луций красиво атаковал, но фракиец и тут взял верх, поранив провокатору правый бок. Кровь окрасила сублигакул. На трибунах орали, свистели, топали ногами.

— Бей! Бей его!

— Добивай!

— Хватит сикой махать! Пусти ее в дело!

— Уложи его, Терес!

— Лу-ций! Лу-ций!

«Ага!» — усмехнулся провокатор. Проняло! Ну всё тогда, можно с фракийцем кончать. Откачнувшись от очередного удара, Луций ударил Тереса щитом. Грохнул металл. От неожиданности фракиец промешкал — крошечную долю мгновения, — но этой доли Эльвию хватило. Он сделал выпад, и его клинок вошел противнику под ребра, пронзая сердце. Фракиец встал на цыпочки, вытягиваясь, словно пытаясь уйти от гибели, но попытка не удалась — шатнувшись, Терес упал плашмя, как статуя, сброшенная с пьедестала.

Пару ударов сердца трибуны молчали, переваривая увиденное. Потом стал нарастать гул, и вот торжествующий рев, все усиливаясь и нарастая, заполнил чашу амфитеатра до краев.

Судья подбежал, склонился над телом Тереса и крикнул:

— Гладиатора — в сполиарий! [65] Сполиарий — мертвецкая.

Луций небрежно поклонился публике и осмотрел раны. Нормально. Даже можно еще где-нибудь шрам оставить. На спине? Нет, это слишком рискованно.

Распорядитель игр подкатился к провокатору и спросил:

— Что ты решил, Луций Эльвий? Продолжаешь ли бой?

— А я и не изменял своего решения, — спокойно ответствовал тот. Театрально вскинув меч, он провопил: — Буду биться до конца!

Трибуны одобрительно взревели. Следующим на очереди был кельт. Лискон сын Акко, в левой руке держа секиру на длинной рукояти, в правой — спату, подошел вразвалочку. На лице кельта белел рубец, искажая улыбку, обращая ее в усмешку демона. А Луцию стало смешно — этот тупой сальден так ничего и не понял! Решил, видно, что смерть Тереса — глупая случайность. Ну тебе же хуже, дуракам не всегда везет. Решив разделаться с кельтом поскорее, дабы восхитить публику и закрепить успех, Змей ринулся в атаку.

Защищаясь мечом, Лискон замахнулся маленькой секирой. Провокатор выждал миг и подставил щит, разворачиваясь боком. Секирка с треском вошла в скутум и застряла в нем. Луций тотчас швырнул щит кельту под ноги. Этого Лискон не ожидал — по своей воле лишиться щита?! Скутум ударил его по щиколотке, сын Акко дернулся в сторону, и гладий моментально достал его, прочерчивая кровавую полоску поперек груди.

Зарычав, сальден отмахнулся спатой — и наткнулся на жесткий отбив. А Змей вскочил на брошенный щит, оказываясь чуть выше противника, и тут же использовал свое маленькое преимущество — рубанул по шее кельта наискосок. Удар не прошел — в последнее мгновение Лискон умудрился подставить клинок. Но Эльвий это предвидел — отдернув меч и отпрянув от свистнувшей спаты, он воткнул гладий под мышку кельту. Лискон аж выгнулся от боли. Еще один удар по шее. Губы Луция дернулись в усмешке — нет уж, это слишком просто и незатейливо.

Соскочив со щита, он резко согнулся, и его левая ладонь легла на рукоять секиры. Прижав ногой щит, Змей рванул топорище. Секирка вышла легко. Он распрямился и совершил эффектный обмен — меч перебросил в левую руку, а секирку — в правую. Лискон попер на него, белый от боли и ярости. Провокатор, отбивая спату мечом, взмахнул секиркой. Круглое лезвие блеснуло и втесалось кельту в голову, подрезая черную прядь. Сын Акко рухнул, пораженный своим же оружием.

Трибуны выражали свой восторг всеми доступными способами — даже монеты полетели на песок. Чувствуя, что завладел публикой, Луций вскинул руки и закричал:

— Мне осталось убить двух даков! А я не люблю растягивать удовольствие! Пусть они бьются со мной оба вместе! Согласны?!

— Да-а! — ликующе заревели с трибун.

Змей обернулся к дакам. Пиепор и Карнабон молча разошлись и двинулись к Эльвию, заходя с флангов. Провокатор понял, чего ждет публика, и не стал тратить время — подхватив кельтскую спату и свой меч, он бросился на Пиепора, что приближался слева. Тот моментально прикрылся щитом, на что Луций и рассчитывал. С разбегу подпрыгнув, он выбросил обе ноги и так ударил ими о щит, что оглушил Пиепора и отбросил его на пару шагов. Оставалось приземлиться самому и воткнуть меч даку в печень. Тень, отброшенная Карнабоном, послужила сигналом. Провокатор упал на холодный песок, перекатился и вскочил разгибом вперед — на это тратится много сил, что на войне глупо, зато на арене смотрится очень выигрышно.

Карнабон, оставшись в одиночестве, осторожнее не стал. Подпрыгнув, он бросился на Луция, а тот уже продумал схему контратаки. И, когда дак ударил своей кривой махайрой, Змей не стал отбивать ее — он сунулся под падающий меч и выставил гладий как бы изнутри, от противника к себе, заламывая искривленный конец махайры. Махайра-фальката, попавшая в зацеп и залом, на секунду стала бесполезной, и тут уж острая спата наколола Карнабона, как на вертел, прободав мускулистое тело от печенки до селезенки.

Оттолкнув от себя рукояти обоих мечей, провокатор дал мертвому телу упасть и отшагнул сам. Безразлично скользнув глазами по агонирующему даку, Луций отдышался — и стал считать. Получалось, что Карнабон был у него сорок пятым. Еще немного трупиков, и будет ровно пятьдесят!

Рев и вой трибун мешали думать. Змей устало сбросил шлем и вскинул руки, приветствуя публику. Твердо шагая, он подошел к пульвинару и сдержанно поклонился квинквенналу.

— Это было великолепно! — прокричал Децим Лукреций Сатрий Валент, рукоплеща. — Ты честно заработал свой приз!

С этими словами он перегнулся через перила, подавая Луцию увесистый мешочек. Сунув драгоценный груз под мышку, Эльвий пошагал вокруг арены. Кое-где на песке сверкали новенькие монеты, и он подумал, что надо бы Бласия с Тицием выпустить сюда — пускай соберут. Деньги никогда не бывают лишними.