Валерий Большаков - Дорога войны

— Вот здесь мы и будем жить, — сказал он ласково. — Нравится?

— Очень! — выдохнула впечатленная сарматка.

— Зоэ кай психэ… [79] Зоэ кай психэ (эллин.) — «жизнь и душа», эллинский возглас, бывший в моде у римлян. — нежно проворковал Лобанов. Тзана счастливо зажмурилась. Гомоня, в кубикулу ввалились друзья.

— Выбирайте любые комнаты, — сказал Сергий, — и обставляйте их как хотите! Деньги еще есть.

— Чур, я на втором этаже! — закричал Эдик. — Оттуда вид на Капитолий!

— Валяй!

— А я на первом устроюсь, — решил Искандер. — Папирусов накуплю.

— А я кровать хочу, бронзовую! — зажмурился Гефестай. — Чтоб матрас был набит левконской шерстью, а подушки — пухом германских гусей!

— Двуспальную или односпальную? — заинтересовался Эдик.

Гефестай задумался и решил:

— Двух!

— Сексуальный маньяк! — с ходу определил Эдик.

— Сам ты маньяк!

— Акун! Уахенеб! — подозвал Сергий. — А вы чего прибедняетесь? Занимайте комнаты! Тут на всех хватит!

Из парка вернулся Киклоп.

— Как всё запущено, — ворчал он, — заросло всё. — Внезапно сообразив, он спросил: — А если я леопардиков верну, ничего?

— Возвращай! — сделал широкий жест Сергий. — Прокормим как-нибудь твоих леопардиков!

— Ага! — поддакнул Эдик. — Пригласим двадцать гостей на новоселье, накормим… И никто ж не будет считать, сколько их от нас уйдет!

Обставляли дом до праздника Форс Фортуна, ни в чем себе не отказывая. Купили и рабов, а Киклопа произвели в вилики-управляющие. И потянулась спокойная мирная жизнь. Летние каникулы. Отпуск.

А в июльские иды к преторианцам домой заявился Марций Турбон, прибавивший пару фунтов на сытой, здоровой дакийской пище.

— Сальве, сиятельный! — приветствовал его Сергий. — Прошу!

— Недурно, недурно… — протянул презид, оглядывая атрий. — А что это за собаки по парку рыщут?

— Их зовут Зара и Бара, — улыбнулся Сергий, — и они не совсем собаки.

— Ага… — погладив стол из цитрусового дерева, за триста тысяч сестерциев, Марций Турбон хмыкнул одобрительно: — Вижу, роскоши вы не чураетесь.

Весь контуберний собрался в атрии и расселся на скамьях, покрытых тирским пурпуром с фиалковым оттенком. Вертлявая длинноногая рабыня-египтянка принесла вино и закуску.

Проводив ее глазами, наместник начал:

— Ну что ж… Вы справились со своей работой, а я — со своей. Отныне я снова префект претории, чему рад несказанно. К-хм… Так что слушайте новое задание — будущей весной вам надо будет съездить в Серику.

— Куда-куда?! — перебил его Эдик.

— В страну серов, — иначе сказал префект.

— В Китай, балда, — объяснил Искандер.

— Я могу продолжать? — осведомился Марций Турбон.

— Да-да, пожалуйста! — сказал Эдик.

— Благодарю. Итак, проблема такова. Мы, то есть Рим, уже много лет пытаемся наладить связи с императором серов. Нам это не удается — мешают парфяне. Они пользуются тем, что их страна помещается как раз между нашими империями. Парфяне покупают у серов шелк и фарфор и перепродают нам. Естественно, с надбавкой. Будь их воля, они бы и арабов прижали, но те ходят за товаром в Серику морем, а парфяне мореходы неважные. Позапрошлой весной, еще при Траяне, мы направили к серам посольство, людей бывалых. Я получил сообщения от наших людей в Ктесифоне и Мараканде — посольство все-таки проникло в пределы страны серов. Мы ждали их появления прошлым летом, но не дождались. А потом купцы донесли до нас весть — послов держат в тюрьме. За что? Мне объяснили так, что император серов любых послов принимает одинаково, для него все иные правители — данники. Он считает, что и принцепс наш должен подчиниться его власти! А послы возмутились, не стерпели такой наглости, вот и угодили в темницу. Ваша задача такова: надо пройти по их следам, попасть в Серику, узнать, что сталось с нашими послами — а среди них выходцы из очень знатных семейств! — и вернуть их на родину.

— Ух, попутешествуем! — воскликнул Эдик — и тут же прикусил язык.

Префект претории нахмурился.

— Я вас не на прогулку посылаю, — резко сказал он, — а почти что на верную гибель! Вашей смерти будут искать и парфяне, и кушаны, и арабы. Ваш путь проляжет через горы и пустыни, по морям, кишащим чудовищами! Но я все-таки надеюсь, что вы вернетесь. И последнее. Запомните: это задание даю вам не я, а принцепс Адриан!

— Мы прониклись, — серьезно ответил Сергий. — Так когда нам выступать в поход?

— Не ранее Квинкватрий, — ответил префект, — но и не позднее Цереалий. [80] Квинкватрии — праздники в честь Марса и Минервы, приходились на 19–23 марта. Цереалии посвящались Церере и отмечались с 12 по 19 апреля.

Секутор — гладиатор, вооруженный мечом и щитом, был защищен поножем на левом бедре, наголенником справа, обмоткой на правой руке и шлемом.

Гладий или гладиус — римский короткий меч (50–65 см), заимствованный у испанских воинов (gladius hispanensis), приспособленный и рубить, и колоть.

Сестерций — основная денежная единица в Риме — монета из аурихалка (латунь), весом 27 грамм. 4 сестерция составляли 1 серебряный денарий. 25 денариев равнялись 1 золотому ауреусу. 1 сестерций делился на 2 бронзовых дупондия или 4 медных асса. 1 асс состоял из 2 семисс или 4 квадрантов.

Локоть — мера длины, 52 см.

Ланиста — содержатель гладиаторов. Ланиста покупал бойцов, сдавал их в аренду, обучал и т. д.

Сатурнин день — суббота.

Инсула — многоквартирный дом. Помещения на первом-втором этажах бывали даже роскошны, а вот на последних селились бедняки, не знавшие удобств вроде канализации.

Марсов день — вторник.

Вестибул — прихожая римского дома.

Триклиний — трапезная.

Префект претории — начальник императорской гвардии, одна из высших должностей, доступных для сословия всадников.

Консуляр — почетное звание для бывшего консула.

«Петухами» германцы презрительно звали римлян за их привычку украшать шлемы перьями (обычай, заимствованный у галлов).

Время суток у римлян делилось на 24 часа: 12 часов длился день и 12 часов — ночь. И день, и ночь делились на стражи. Четвертая ночная стража — с двух до шести. Надо полагать, Луций пробудился в пятом часу утра.

Каждый богатый римлянин, как правило, обзаводился клиентами — отпущенниками и свободными, которых он брал на содержание, становясь для них патроном.

Атрий — внутренний дворик в римском доме.

Экседра — комната, имевшая отдельный вход-выход — либо в атрий, либо во двор-перистиль. А то и на улицу.