Евгений Красницкий - Отрок. Покоренная сила (Часть 5-6)

Нинея, наконец прервала молчание:

— Если я тебе еще полсотни ребят приведу, сможешь выучить вместе со своими?

«Так! То, о чем я и думал — обучать языческие кадры на нашей базе. Нет уж, милейшая баронесса, чтобы потом эти же „кадры“ моих ребят по лесам резать принялись?»

— Нет, баба Нинея, прости, но нет.

Нинея явно не была готова к столь решительному отказу, раньше Мишка себе подобного тона никогда не позволял. Она даже остановилась и уставилась на Мишку испытующим взглядом.

— Что ж так, Мишаня?

— Воины должны быть единоверцами, у меня учатся только крещеные.

— Этих же окрестил, и моих окрестишь, я дозволяю.

«Ну да, все как по нотам — притворное крещение для получения знаний и навыков».

— Тесно у нас, этих-то с трудом разместили, куда же еще-то?

Нинея сердито стукнула посохом в землю.

— Не юли, Мишаня! Не хочешь брать моих ребят! Почему?

— Был у нас уже об этом разговор, баба Нинея, помнишь, наверно. Я делаю только то, последствия чего могу себе точно представить. А сейчас я последствий представить не могу. Вернее, могу, но они мне не нравятся. Учить тех, кто потом мне нож в спину всадит, это ж каким дураком надо быть? Ты же меня дураком не считаешь? До тех пор, пока ты мне не объяснишь, зачем тебе это понадобилось… И пока я не поверю, что это так на самом деле и есть… Не обессудь, ни одного твоего человека в учение не возьму.

— Вот, значит, как…

Нинея отвернулась от Мишки и медленно пошла к своему дому, а Мишка остался стоять на месте. Этого Нинея, похоже, тоже не ожидала, видимо думала, что старшина Младшей стражи пойдет следом, попытается что-то объяснить, как-то смягчить впечатление от своего отказа… Мишка же, хоть и было ему неприятно отказывать Нинее, чувствовал за собой правоту и ни каяться, ни менять своего решения не собирался.

Старуха снова зло ткнула посохом в землю, и развернулась лицом к Мишке.

— Не веришь мне? Я тебя когда-нибудь обманывала? Хоть раз зло тебе сотворила?

— Мне — нет, но сейчас я не за одного себя отвечаю. А верю или не верю… Крещение ведь будет притворным? Так?

— А эти? — Нинея кивком головы указала на дом, в котором размещалась воинская школа. — Они по своей воле крест приняли?

— Нет, не по своей, во всяком случае, не все. Однако приняли, не для того, чтобы отринуть!

— Воинская школа на моей земле стоит, и я не могу в ней своих людей учить?

— …

— Да стоит мне только повелеть!..

— …

«Ну, сэр, сейчас ка-ак долбанет… Как того волхва… Как там Беляна причитала: „Убьет или разума лишит“».

Мишка буквально физически ощутил, как давит на него воля ведуньи, захотелось, если не сбежать, то хотя бы отвести глаза, но именно сейчас этого ни в коем случае делать было нельзя.

«Нет здесь никакой мистики! Надо только выдержать, не поддаться… Б-б-блин… Не будет она меня убивать, ей не убить, а подчинить надо… Кажется, надо выстроить в сознании стену, даже мысленно представить ее себе… Или все проще? А ну, пошла на хрен, старая карга! Сейчас сам как долбану!»

Похоже — получилось… Давление пропало, а Нинея, уже не угрожающе, а как-то совсем по-женски обиженно воскликнула:

— Да что ж ты молчишь-то, Мишаня?

— …

«Жалко бабку, что-то важное я ей, похоже, обломал… А ведь ничего, кроме добра от нее не видел. Но нельзя иначе!»

Нинея неожиданно улыбнулась и заговорила тоном ворчливой бабки:

— Верно тебя Бешеным Лисом зовут… Ладно, паршивец эдакий… Пошли в дом, там поговорим.

«„Не верю!“, как говорил товарищ Станиславский. Это: „Стоит мне только повелеть“ — не просто так выскочило. И попытка ментальной атаки, хотя знает, что меня, так как остальных, не ей пригнуть. Редкое зрелище вам открылось, сэр Майкл — мадам Петуховская сорвалась, потеряла контроль над собой! Но, судя по тому, как она быстро взяла себя в руки, вы, сэр, нужны ей позарез. Правда возвращение в образ доброй бабушки вышло не очень натурально — нервы, годы…

Однако, если прозвучало предложение поговорить, то получается, что тогда — в начале апреля — вы, сэр Майкл, были правы, решив не форсировать и дождаться, пока старуха сама расколется. Вот, похоже, и дождались. Теперь, чтобы вас убедить, ей придется выдать хотя бы часть тех планов, которые у нее в отношении вас, сэр, имеются. А планы, надо понимать, очень для нее важные, иначе Нинея не сорвалась бы при первом же возникшем препятствии. Ну что ж, послушаем» .

— А может здесь поговорим, баба Нинея? Не дай Бог, Красава почует, что мы с тобой поссорились.

— А вы вовсе и не ссорились! — Голос Красавы прозвучал за спиной так неожиданно, что Мишка чуть не подпрыгнул. — Ты просто боишься бабулю, а чего бояться-то?

— Ну ты даешь, Красава! Так и заикой сделать можно…

— Ну вот, и меня испугался!

«Выпороть бы тебя, соплячка…»

— Ага! А теперь рассердился! — Красава явно получала удовольствие от применения недавно освоенной науки.

«Ну-с, мадмуазель, если вы считаете себя такой умной… Пороть-то по-разному можно».

— Правильно, рассердился. А можешь сказать: почему?

— Потому, что я незаметно подкралась и узнала то, что ты не хотел, чтобы я знала!

— И это правильно. И чего же я, по-твоему, боюсь?

— Я же сказала: бабулю.

— Бабулю, которая мне жизнь спасла и от которой я ничего, кроме добра не видел? Я, которого Светлые Боги так любят, что бабуля меня заворожить не может?

Бзынь! Подзатыльника от Мишки Красава никак не ожидала и не только не смогла увернуться, но даже на какое-то время оцепенела от изумления. А Мишка, схватив Красаву за плечо, уже орал, как Петька на своих ратников:

— Бабуля на тебя свиристелку все силы тратит, знания свои тебе передает, а ты ни на что, кроме игрушек их применить не можешь! А ну-ка, называй признаки страха!

— Бабуля, он меня… — Красава сначала попыталась вырваться, не вышло, потом вознамерилась пустить слезу. Мишка вспомнил, как мать муштровала Машку и топнул ногой.

— Не реветь! Стоять прямо, руки опустить, смотреть на меня! Да не по коровьи смотреть, ты волхва, твой взгляд — твое оружие! Теперь отвечай: глаза у меня расширились или, может, я озирался?

— Нет…

— Я горбился, сутулился, плечи опускал?

— Нет.

— Голос был тихим, прерывался, речь была невнятной?

— Нет.

— Я дрожал, пятился?

— Нет.

— Руками я одежду теребил, за лицо или за горло руками брался?

— Нет.

— Колени я подгибал, на месте без толку топтался?

— Нет. — С каждым ответом голос Красавы становился все тише и тише.

— Так где ты у меня страх увидела?

— …

— Не молчать! Отвечай: с чего про страх подумала?

— Почувствовала…

— А если чувство и зрение по-разному говорят, что это значит?

— Не знаю…