Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис (Часть 3-4)

— Есть, и очень много.

— И чего?

— Не выйдет у Пимена ни хрена. Если они уже сейчас между собой собачатся, то им с дедом не справиться: наш-то род — все за едино. А теперь род еще и увеличится, и холопов прибавится.

— Да-а-а, глава в роду один должен быть. — Согласился Афоня.

«Как хорошо, что ЗДЕСЬ пока дерьмократов нет. Сейчас бы начали про общечеловеческие ценности балаболить, да сотника на референдуме выбирать. Сотенную казну разворовали бы, между собой перегрызлись… Тут нам и кирдык. Первый же наезд с Волыни или из Полоцка, и нету Ратного».

Откуда-то с озабоченным видом вывернулся Илья.

— Афоня, ты идти можешь?

— Илья, у меня же ключица сломана, а не нога.

— А хоть бы и хрен прищемлен! Бывает, в ухо ранен, а на ногах не стоит. Пошли, тогда — сотник всех собирает.

«Итак, имеются три группировки: „начальник транспортного цеха“ Бурей, сексуальный маньяк и угребище жуткорылое, который гарантировано поддержит победителя, но сам в драку не полезет, „лоббист“ нарождающейся буржуазии Пимен, мечтающий о военной карьере, но постоянно обламывающийся, потому, что не любим ветеранами, и, наконец, командующий вооруженными силами Корней Агеич Лисовинов. К командующему примыкают представители военно-промышленного комплекса в лице Луки, Лавра, и кто у нас еще оружейным делом занимается? А администрация, в лице старосты Аристарха, куплена предпринимателями, но боится силовиков. Блин, и это XII век? Как будто домой вернулся!

Дед обошел соперников на вираже, вырвался вперед и продолжает наращивать преимущество. Какие ответные меры могут предпринять противники? К международной общественности не обратишься, к гражданскому обществу не апеллируешь, в СМИ не заклеймишь. Обвинения в тоталитаризме или создании военной хунты вообще не катят. Что же еще? Акты гражданского неповиновения? Ерунда. Закон и обычай на стороне сотника, тем более, утвержденного верховной властью. Передача власти в руки гражданской администрации? Бред. Дед местный „Белый дом“ — подворье старосты — раскатает по бревнышку и будет в своем праве.

Что там у нас еще есть в арсенале либеральной интеллигенции и зарождающейся буржуазии? Вооруженное восстание? Самоубийство. Терроризм? Гм, пока не в моде, но, если не ошибаюсь, примерно через полвека именно таким образом разберутся с князем Андреем Боголюбским. Донос? А вот это — всегда пожалуйста! Настучать князю или епископу наши деятели могут вполне. Князю не до грибов, вот-вот под самим кресло заелозит, а у епископа реальной власти — кот наплакал. Илларион, во славу Божью, кости переломал, ниспошли ему, Создатель, инвалидность за усердие, а Феофан… возможностей Феофана я не знаю. Пожалуй, вполне актуальным становится создание собственной службы безопасности. Опомнитесь, сэр, Вы и ГБ — вещи несовместные! Я и сам так думал, но пакостить будут исподтишка, и других средств противодействия я не знаю».

Илья и Афанасий вернулись и молча стали устраиваться в санях. Оба были мрачнее тучи.

— Илья, что случилось? — Поинтересовался Мишка.

— Андрюху казнили. — Мрачно поведал обозник.

— Какого Андрюху?

— Плясуна.

— Погоди, как казнили, за что?

— Мечом, голову снесли. Аким, тряпка гнилая, только с третьего раза отрубил. Теперь рыдает, как баба. На хрена такого десятником выбрали?

Мишка припомнил Акима — молодого еще мужика, которого дед отстранил от командования десятком. Вроде бы хлюпиком тот не выглядел. Но рубить голову собственному товарищу… А Андрюху-Плясуна любило почти все село, особенно девки. Прозвищу своему он вполне соответствовал, по праздникам, пускаясь в пляс, выделывал такие коленца… Только с третьего раза… Б-р-р, даже представить жутко.

— За что его, Илья?

— Складень следы посмотрел. Да там и так, без Складня, понятно: лазутчики сначала мимо Андрюхи Плясуна прошли, лучше бы убили, паскуды… потом уже к нам. Ты, кстати, не только лук тому попортил, там на снегу еще и кровь была.

— И Акима заставили…

— А иначе, его самого. Обычай не обманешь: проспал ворога на страже — смерть. Твой человек на страже уснул, тебе и казнить, а не хочешь, тогда тебя самого.

— С-сучье вымя! — Ругнулся молчавший до этого Афанасий. — Владана совсем свихнется: сначала мужик — на той переправе гребаной, теперь сын.

Илья зло прикрикнул на лошадь и тронул сани. Долго ехали молча, каждый по-своему переживая произошедшее.

— Илья, а чего им надо было? — прервал молчание Мишка.

— Лазутчикам? Говорят, волхва выручить хотели.

— Какого волхва?

— В Куньем городище свое капище было, и волхв там жил. Сбежать хотел, но наши поймали, теперь в Ратное везут.

Афоня тоже включился в разговор:

— Михайла, как думаешь, зачем волхва в ратное тащат?

— В Турове на праздниках двоих ведунов по приказу епископа сожгли живьем. Старика и девку.

— Что, и у нас жечь будут?

— Не думаю. Деду не по нутру пришлось. Илья, что говорят, их много было?

— По следам — пятеро. Одного ты у костра уложил, второго ты ранил, но он ушел. Еще одного ребята Рябого зарубили, прямо на дороге. Остальные ушли. В лесу снегу — коню по брюхо, а они на лыжах, да еще в белое одеты. Могли в засаду заманить.

Опять повисло молчание.

«Похоже, дед круто забирает: кнут и пряник — добыча и спрос за службу по полной программе. Старикам должно понравится, а оппозиция обязательно его людоедом выставить попробует. Может, и к лучшему? Пускай размежевание очевидным станет».

— Илья! — Обеспокоился Афоня. — Бурей от охраны отказался, а если вас эти подстерегут?

— Трое, один из троих раненый, не, нестрашно, отобьемся, да и сами не полезут.

— Вчера несколько человек сбежали, может, и ночью кто ушел? А ну, как все вместе соберутся?

— Да? А ты попробуй людей в лесу найти, если условного места нет! Да и знать друг про друга надо, а они поврозь все бежали…

— Условное место есть, — поправил Мишка — городище-то не сожгли, кто-то из сбежавших может вернуться. За всеми не уследишь: могли что-то перед отъездом припрятать, и оружие тоже.

— Управимся! — Илья, на удивление, был спокоен и уверен. — Бурей не дурак, мы тоже не дети малые, да и будет нас поболее полусотни. Не, нестрашно.

— У тебя, кроме топора, хоть какое-то оружие есть? — Поинтересовался Мишка.

— А как же? На виду не держим, но пользоваться умеем. У кого засапожник, у кого кистенек, у кого и копьецо имеется. Кто во что горазд! Бурей, так тот и вообще, лучник отменный, а лук у него — я только одного знаю, кто его натянуть мог, и то с трудом. Андрюха Немой, пока у него обе руки были целыми.

— Тогда, хочешь, совет дам?

— А что? Давай, лишним не будет.

Впереди вдруг раздались какие-то крики, шум, сани стали останавливаться. Раздался разъяренный рык Луки: