Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис (Часть 3-4)

— Не мудрено и забыть! Такого наслушался. Мозгам впору, как простокваше свернуться! Лавруха, ты как, не очумел еще от книжной премудрости?

— Да нет, ничего, батюшка, даже интересно.

— Увы мне, убогому, да увечному! Из одного премудрость, как понос хлещет, другому хоть бревном по башке бей, даже не почешется, один я сирый да ветхий от скудоумия в тоску впадаю.

— Ты бы на пиво не налегал, батюшка, — попытался урезонить отца Лавр — разговор-то серьезный.

— Учить меня будешь, сопляк? Да я только этим и спасаюсь, а то бы давно от ваших разговоров в уме повредился! Вещай далее, Михайла, мне теперь уже ничего не страшно! Все одно пропадать!

— Деда, налей пивка.

— Мал еще!

— А с татями резаться — не мал? — Мишка попробовал набычиться, как недавно дед. — А десятком командовать и людей терять — не мал? Ты сам-то вспомни, как первого своего подчиненного потерял, легко было?

— Кхе. Первого… не было у меня первого, Михайла. В первом же бою, как десятником стал, троих потерял. Двоих сразу, а третий еще почти всю ночь жил. Так всю ночь с ним и просидел. Тоже Андреем звали. А потом матерям их… Не знаешь ты еще этого, Меркуха-то сиротой был. Давайте помянем, что ли. Налей ему Лавруха.

Выпили на помин души раба Божьего Меркурия. Дед утер усы и пригорюнился:

— Кхе! Хороший был парень Меркуха, о младших заботился. Помнишь, как говорил: «Ребяток жалко, я-то обойдусь как-нибудь»? От брони ради них отказался. От того и погиб…

— Митьке не пригодилось, ему в лоб прилетело. — Уточнил Мишка и, как тут же выяснилось, не к месту.

— Нет, пригодилось! — Дед стукнул кружкой об пол. — Если бы не бронь, ему бы не в голову, а в туловище стреляли, сейчас бы двоих поминать пришлось! Запомни, Михайла, ничего зря не бывает. Особенно такого — бронь другим отдать, а самому погибнуть. Раб Божий Меркурий собой всех четверых закрыл и погиб как истинный воин! Вечная память и Царствие Небесное!

Дед истово перекрестился, за отсутствием Красного угла, на окошко.

«Да, воинов в рай „автоматом“ пускают. А уж того, кто собой ради других пожертвовал… Надо как-то сделать, чтобы его в Младшей страже помнили. Может койку в казарме вроде как для него держать, как в Советской Армии? И на перекличках первым вызывать, и чтобы отвечали: „Воин Меркурий пал смертью храбрых…“ А я с ним и не поговорил толком ни разу».

— Михайла. Михайла! — Затеребил Мишку дед. — А ну-ка, хватит кукситься! Ежели ты людьми командуешь, то как бы тебе тошно не было, виду показывать не смей! Командир бодр, и люди бодры, а командир затосковал, так его людям и вообще в пору утопиться. Привыкай. Теперь на тебя все время люди смотреть будут.

— Угу.

— Не «угу», а давай дальше вещай. Чего ты там про бояр сказать хотел?

— Наказ боярам давать надо.

— Да? Лавруха, не наливай ему больше, видишь: ничего толком объяснить не может.

— Да все я могу, деда. Только отвлекаемся все время. Только об одном заговорим, так сразу на что-то другое переезжаем. А потом опять возвращаться приходится и вспоминать: на чем остановились.

— Да? Тогда наливай, Лавруха.

— Батюшка, а не хватит ли? — Снова попробовал остановить отца Лавр.

— Не зуди, Лавруха, у меня от этого ум только острее делается! Давай, Михайла. Бояр завтра собирать придется, а мне еще обдумать надо то, что ты расскажешь. Вещай, внучек.

— Наказ боярам давать надо. Землю, людей и боярское достоинство мы им не за просто так даем. С них за это служба спросится.

— А сейчас они не служат, что ли?

— Сейчас они ратниками служат, а будут воеводскими боярами. Это разная служба. Вернее, это добавка к ратной службе, которая для них и сама теперь изменится. Первый год оставим им на обустройство, а на второй год повинны они будут выставлять уже не десяток, а два. Пусть берут людей, где хотят. Да ты им уже и сказал, где брать. На третий год — три десятка, на пятый — полусотню. И пацанов в Младшую стражу, хотя бы, по пятку в год. Вот так. И спуску не давать! Ратную силу приумножать надо, отец твой — сотник Агей — еще решительнее поступил, будем надеяться нам такое не понадобится.

— Кхе! Да пусть холопок брюхатят, все — приплод.

— Батюшка! При пацане-то…

— А-а, не дите уже, вон, гляди, как пиво трескает! Про прирост ратной силы верно сказал, давай дальше, Михайла.

— Воевода на себя должен все дела Пригорынской земли взять, в том числе и сбор княжьей дани. И собирать придется больше, чем князь в полюдье собирает, иначе на кой ему такой воевода?

Если Пригорынье начнет давать в княжью казну больше, чем до сих пор, то ни одна сволочь в Турове против твоего воеводства вякнуть не посмеет. А посмеет, так князь ему сам ноги пятками вперед вывернет. Князю серебро нужно, а если его больше станет, да еще ему самому за ним таскаться не придется — тебе любой грех отпустят. И не важно, кто сидеть будет на Туровском столе: нынешний князь или другой. Каждый в тебе заинтересован будет. Каждый!

— Кхе…

— Сбор дани надо поручить боярам. Каждому назначить для этого какую-то часть Пригорынской земли. Путь всю ее изъездят, найдут даже самые маленькие поселения, про которые князьям и неизвестно. Тогда сможем собирать больше, чем сейчас собирает сам князь, не увеличивая размеров податей. Увеличивать опасно — сопротивляться станут. А чтобы как следует все разведать, пусть ездят с Никифоровыми приказчиками, когда торговля вразнос начнется. Заодно и охранять будут.

— Кхе! Интересно: а сколько всего сейчас в Погорынье собирают? — Дед вопросительно глянул на Лавра, но тот лишь пожал плечами. — Надо будет у Федьки на погосте спросить.

— О нем, кстати, тоже забывать не следует. — Вспомнил Мишка. — Свозить дань будем к нему, а он уже будет отправлять в Туров. Ну, к рукам, конечно, что-нибудь прилипнет, не без того. Зато перед князем он за тебя горой стоять будет.

— А, может, самим в Туров возить? — Озадачился дед.

— А зачем тогда погост? — Возразил Мишка. — Князь-то в полюдье ездить сюда перестанет, на погосте останавливаться не будет. Тогда погостный боярин сразу же из твоего друга в злейшего врага превратится. Ты же его хлебного места лишишь.

— Кхе! Тоже верно!

— Батюшка, а сколько вообще с дыма платят? — Лавр словно подрядился опускать собеседников с неба на землю.

— Да кто ж его знает? Мы-то не платили никогда.

— Раньше, дядя Лавр, платили по белке с дыма. Но теперь, вроде бы берут не с дыма, а с рала, потому, что в одном доме может быть несколько пахарей. А с дыма берут у тех, кто землю не пашет.

— А чего так мало-то: всего по одной белке? — Удивился Лавр. — Хороший охотник за зиму сотню белок добывает, а то и больше.

— Я думаю, что это только так говорится: «по белке с дыма», а на самом деле имеется в виду сотая часть от прибытков. Сотая шкурка с охоты, сотый сноп с пашни, сотый аршин полотна. Берут, вроде бы, еще с рыбных ловов, с бортных угодий. Еще могут брать ратников в ополчение, тягло на извоз, людей на крепостное строение, мыто на торгу и за проезд на мостах и переправах. Может и еще чего. Но это все — в местах обжитых, где не спрячешься, а в наших глухоманях… Попробуй тут ратников в ополчение набрать!