Леон Стоувер - Стоунхендж

– Форус, – закричал он, постучав в соседнюю дверь. Изнутри донеслось недовольное ворчание. – Надевай панцирь. Сюда идут воины.

Он нащупал свой собственный доспех, торопливо надел его. За тонкой стеной раздавалось тяжелое дыхание и брань микенца. Топор йерния раздробил ему коленную чашечку, и теперь воин мучился от боли. Он да Интеб – вот и все войско до возвращения Эсона.

В панцирях и при оружии они ожидали наверху вала. Чтоб облегчить боль, Форус привалился к стене.

Вдали огоньком сверкнул бронзовый доспех. Интеб почувствовал, как заколотилось сердце. Неужели – атланты? Неужели войско Эсона разбито? И все они погибли? А теперь атланты пришли, чтобы добить оставшихся врагов. Дневная жара рождала в его голове кошмары, заставляла трепетать воздух, скрывая лица идущих. Прикрыв глаза, Форус удовлетворенно буркнул:

– Микенцы, – и опустился на землю, вытянув вперед ногу.

Убедившись в этом, и сам Интеб снял тяжелый доспех и отправился навстречу воинам.

Пришли только одни микенцы – возвратились немногие. Лица осунулись от усталости, из-за жары все шли без шлемов. Первым, как и положено, шагал Эсон, замыкал шествие Эйас, поддерживавший одного из раненых.

– Воины йерниев пришли? – коротко спросил Эсон, заметив Интеба.

– Вы первые.

Эсон кивнул и, не говоря ни слова, отправился дальше – прямо в собственные комнаты, где Найкери встречала его у двери. Ощутив острый укол ненависти, Интеб повернулся к Эйасу:

– Раненому помогут другие. Пойдем – я напою тебя новым перебродившим молоком.

– Клянусь великим рогатым быком, я не слышал еще речи приятнее, – надтреснутым голосом отозвался кулачный боец.

По покрытому пылью лицу кое-где стекали струйки пота. У входа в комнату Интеба он сбросил панцирь и вылил на голову целый кувшин воды. Потом единым духом выпил чашу перебродившего молока и, рухнув на ложе, устроенное возле стены, принялся потягивать молоко из второй чаши. Интеб опустился с ним рядом.

– Изрядная вышла драка, египтянин, – проговорил Эйас, – но без особой выгоды. Это как если в бою столкнулась пара равных бойцов. Много ударов, никаких ран, нет победителя. Вот будь у нас раза в два больше людей – наша взяла бы. Но на каждое следующее утро йерниев оставалось меньше, чем вечером ложилось спать у костров. Им же эти срубленные головы нужно принести в свои даны. И сокровища тоже. И так уже воевали слишком долго. Словом, на мечи атлантов им идти не хотелось. И когда дошло наконец до битвы, с нами осталось по горсточке воинов из каждой тевты. Они бежали, только завидев бронзовые мечи. Так что линию атлантов нам не удалось прорвать. Тогда мы укрылись в лесу. Когда они пошли вперед, мы ударили снова. Отогнали их назад. Никто не выиграл, никто не проиграл. Наконец Эсон это понял, и мы бросились сюда, чтобы успеть до возвращения воинов.

Голова Эйаса поникла, и кулачный боец уснул, не проснувшись даже, когда чаша выпала из его руки, залив ноги липким напитком. Глубоко задумавшись, Интеб глядел на равнину. Таким и нашел его на закате Эсон.

– Эйас мне все сказал, – проговорил Интеб, потягиваясь и разминая затекшие конечности.

– Атлантов было слишком много, и йернии бежали. Копь не нужна им, никто не хочет получить мечом в брюхо. Это не победа.

– Но и не поражение, – возразил Интеб, пытаясь взглянуть на дело с более оптимистической точки зрения, чем угрюмый Эсон.

И тут он вдруг понял, что говорит чистую правду, – гораздо более существенную истину, чем прежде представлялось и ему самому, и Эсону. К кругу совета внутри двойного кольца голубых камней он шел, глубоко задумавшись, не проронив ни звука. Из-за жары огонь развели самый маленький. Они уселись подальше от жара – Эсон, как и подобает, возле своего хенджа.

– Мы чересчур много думаем о копи, только о ней, – проговорил Интеб. – Эта мысль застилает наши глаза туманом, мешает видеть все остальное.

– Нет ничего остального. Микенам необходимо олово. Его добывают в этой копи.

– Так говорил твой отец, и он не ошибался. Но есть и еще кое-что. Микены не падут без этого олова, во всяком случае не сразу. Ты получишь олово, но сперва нужно сделать иное – нужно преобразиться.

– Ты сегодня говоришь загадками, египтянин, а голова моя и так одурела от этой жары.

– Подумай тогда, и сердце твое забьется чаще. Перед тобой земли йерниев, богатая страна: люди, овцы, коровы; зерно, чтобы варить эль; борти, чтобы собирать мед для пьянящего напитка; сладкое молоко, вкусный сыр; поселки, у которых для торговли собираются пришедшие издалека люди. Нет в этих краях племени воинственнее йерниев, и они будут властвовать надо всеми прочими, только одна тевта будет сильней остальных. Дан этой тевты самый большой и богатый, возле него скрещиваются торговые пути. А ты, Эсон, – царь в этой стране.

– Говори дальше, египтянин, – потребовал Эсон, когда Интеб остановился. В голосе вождя слышался интерес.

– Сказать еще можно много. Ты можешь стать вождем-быком в этом дане, и никто не посмеет прекословить тебе. А став быком-вождем, ты можешь сделать здесь то, что твой отец делает в Арголиде.

– Объединить все тевты в одну?

– Это можно сделать. Ты способен на это. Чтобы не было быков-вождей, а был царь. Такой властелин может отбить копь у атлантов. В такой богатой стране есть кем править, и, став царем, ты сможешь помочь Перимеду. У него будет не только копь, но и союзник.

– Какая в нем польза? На таком расстоянии…

– Это расстояние не помешало Сетсусу навредить Микенам. А ты отсюда сможешь помочь своему городу. Герамании не пылают любовью к Атлантиде, в них нет вражды к Микенам: как и все люди, они любят лишь себя самих. Возможно, они смогут доставлять олово в Микены… Или же проведут тебя к оловянным копям атлантов. Они могли бы сделать многое – под рукой царя. Только бери.

– И я возьму! – вскричал Эсон и расхохотался. Микенцы, сидевшие возле костра, заулыбались, видя своего вождя в таком расположении духа.

Появившийся из темноты первый воин-йерний с удивлением поглядел на Эсона.

– Ты должен объединить племена, – увлеченный видением, заторопился Интеб. – Пусть у них будет одно племя, одна тевта – народ. Пусть они соорудят город, возведут стены из камня, как высекли из скалы свои города микенцы.

Эсон улыбнулся при этой мысли.

– Интеб, мы далеко от дома, здесь не Микены, не Фера, в этой земле нет Фив. Грубый город из дерева – вот и все, что есть у нас.

– Его можно сломать – здесь умеют работать с камнем.

– Насколько же? Скажи мне, если мы используем каждый камень из этих двух кругов, можно ли возвести стену города или хотя бы заложить основу его?

– Конечно, ты прав, – расхохотался Интеб. – Но на этой равнине я вижу Микены. Не совсем Микены, конечно, – просто высокое каменное кольцо. Пусть у каждого быка-вождя будет свой камень. А вокруг них мы можем возвести круг каменных столпов. Пусть будет круг внутри круга – как каналы на Фере, и у каждого великого воина будет свой камень. Пусть здесь встанут камни всех быков-вождей, и они будут собираться возле них, а ты станешь править над ними.