Дмитрий Шидловский - Орден. Дальняя дорога

В этот Момент в комнату вошел Онуфрий и с поклоном объявил, что отец Александр прибыл и готов принять гостя. Артем распрощался с купцом.

Сравнивая полученные данные с тем, что знал из истории своего мира, он понял, что вокруг все идет так же, как и в его мире. Отличие одно — Ингерманландия. «Странно, — подумал он. — Насколько все-таки в этом веке все по-другому, чем в последующих. Самые благополучные и значимые сейчас страны в будущем станут бедными или, как минимум, незаметными. А те, кого здесь пока в грош не ставят, станут сильнейшими». Но собранная информация не радовала. Перемещаться на русские земли пока явно не стоило. На Руси, что не под Орденом, князья ярлыки на княжение в Золотой Орде получают, а стало быть, Орде служат. Кроме того, скоро будет, вернее, должна быть (кто его знает, как повернется в этом варианте мира история?) Куликовская битва. Потом набег Тохтамыша. Нет уж, там мигом или глотку перережут, или холопом при боярине сделают, или в татарский полон, а дальше на османские невольничьи рынки в качестве товара. В Европе вообще резня. Весь «христианский мир», под которым понимаются только католики, бьется с мусульманами, не забывая пограбить христианскую же Византию, с мусульманами же воюющую.

Неуютный мир. Мир, где головы лишиться проще, чем сплюнуть. И людей перекатных здесь не любят. Если ты воин — воюй. Крестьянин — паши. Купец — торгуй. Крепко сбитый мир. Без пустот. Надо искать в нем место, или с голоду подохнешь. Или так убогим и помрешь. Из жалости закопают. Даже отпоют… убогого.

Поэтому все свободное время Артем посвящал обучению. Учил местный вариант русского языка. Немецкий. В здешнем Петербурге без этого никуда. Учил обычаи, нравы, устои. Однажды после богослужения Артем в присутствии отца Александра прочел строчку на иконе, чем дал понять, что обучен грамоте, хотя и не здешней. Тогда отец Александр стал учить убогого. Вначале он попробовал показать ему греческий текст, но быстро понял, что, разбирая буквы, Артем языком не владеет. Очень удивился, однако принялся за обучение. Псалтырь — вот тебе и букварь. Сам учил, чем резко повысил социальный статус Артема. Очень уважаемой фигурой был отец Александр.

Отца Александра очень заинтересовала достаточная осведомленность Артема в вопросах богословия. Как выяснилось, знал Артем легенды, которых большинство здешних прихожан никогда не слышали или знали в весьма усеченном пересказе. Артем объяснил, что так учил его отец. Более отец Александр к этому вопросу не возвращался, хотя явно был заинтересован источником знаний Артема.

Копируя остальных в церкви, Артем научился соблюдать обряд. Стал отращивать бороду. Работаешь убогим, работай до конца. А то на хлеб не дадут. Несколько смущался ходить в своей джинсовой одежде по городу, пока не понял, что эта одежда, хоть и выглядит диковато, ужаса не вызывает. Понятия моды — среди низших слоев населения по крайней мере — здесь не было. А уж для убогого ходить в любой одежде, лишь бы срам прикрыть, было нормально.

Он много бродил по Петербургу. Использовал любые возможности поговорить с людьми. Впервые он понял, насколько права поговорка: «Болтун — находка для шпиона». Когда ему удавалось на базаре или во дворе отца Александра разговорить какого-нибудь приказчика или мелкого купца, информация лилась рекой. Чаще всего его собеседниками были русские, поскольку объясняться сносно он мог еще только на русском языке, и то выглядел иноземцем, язык изучающим. Однако нередко ему удавалось поговорить «за жизнь» и с немцами и финнами, приезжавшими в город торговать. Санкт-Петербург вообще представлял из себя дикое смешение всех народов. Немцы, новгородцы, псковичи, финны. Все, кто приезжали сюда торговать, служить, воевать, жить. Житель города вынужденно становился полиглотом, А уж дети, здесь выросшие — как русские, так и немецкие, — учили минимум два языка фактически с колыбели. Процветали смешанные браки. Из-за моря ехало больше мужчин, чем женщин. А русские девки стали часто выходить за немцев. Побогаче те, и перспектив больше. Совсем как в мире, откуда явился Артем. Что ж, проигрывать войну не надо было. Щелкайте теперь клювами, русские парни.

Кое-что интересное узнал Артем и о статусе своего благодетеля. Отец Александр был настоятелем крупнейшего в городе православного храма. Лицом он был весьма уважаемым — и в русской общине, и орденскими властями. Был он, как быстро понял Артем, не просто настоятелем, а еще и неформальным лидером русской общины, их представителем в ратуше и перед самим Гроссмейстером, к которому был вхож.

Учить немецкий было проще простого. Ходи на рынок с матушкой. Большинство купцов — немцы. Что-то у матушки переспросил, что-то у купца. Главное — не стесняться и говорить побольше. Через полтора месяца мог уже как-никак объясниться. Узнав об этом — примерно через месяц после того, как Артем попал в этот мир, — отец Александр начал вдруг преподавать немецкую грамматику.

После одного из занятий Артем обратился к отцу Александру с давно мучившим вопросом:

— Скажите, а какой сейчас год по немецкому летосчислению?

— А зачем тебе? — удивился священник.

— Интересно. Немцы этим летосчислением пользуются, а я сейчас живу на землях, им подвластных.

— Тысяча триста семьдесят седьмой, — спокойно ответил отец Александр.

— А в каком году немцы с Олегом Новгород взяли, по их календарю?

— В тысяча двести сорок третьем.

— Расскажите, как они смогли захватить эту землю?

— Сильнее были, — спокойно ответил священник.

— Не в силе Бог, но в правде, — процитировал Артем Александра Невского из своего мира. — Раз проиграли, значит, неправы были в чем-то, и Бог отступился от нас.

Священник внимательно посмотрел на Артема и чуть помолчал.

— Ну хорошо, — произнес он, — я расскажу тебе об этом, раз ты хочешь знать правду. Слушай. Когда орден начал захватывать эти земли, вся Русь, кроме Новгорода и Пскова, была покорена татарами. Дойти же до этих земель у татар не было возможности. Не умели они воевать в болотах. Тогда эти земли захотели подчинить себе рыцари. Но сил у них было недостаточно. Усобица меж бояр помогла им. Часть бояр желала жить под князем Владимирским, часть — отложиться и стать ганзейскими городами, вольными. С немцем торговать. Те бояре, что отложиться желали, призвали рыцарей на помощь. Во Псков их впустили.

— А так бы рыцари не пришли? — удивился Артем.

— Может, и пришли бы, — пожал плечами священник, — да только в тысяча двести сорок первом году, по немецкому летосчислению, страшная битва была с татарами при Легнице. После той битвы слаб был орден. Никогда не смогли бы они одолеть новгородцев и псковичей. Но равна была чаша весов в усобице бояр псковских и новгородских. И рыцари на те весы тяжелую гирю положили. Тем и взяли.