Кир Булычев - Наследник

Шагов не было. Андрей сосчитал до ста. Потом до тысячи. Ни звука не доносилось сверху.

Тогда Андрей поднялся, натянул брюки и босиком прошел на кухню. Глаза настолько привыкли к темноте, что он без труда увидел короткую кочергу, лежавшую на железном листе у плиты. Кочерга была тяжелой и надежной.

Прежде чем подняться наверх, Андрей подошел к выходной двери и сквозь стекло постарался разглядеть полицейского. Тот сидел на стуле с внутренней стороны калитки. Голова его свесилась на грудь. Он спал. Но до него было близко – шагов пятьдесят, это успокаивало: достаточно громко позвать, чтобы он проснулся.

Андрей медленно поднялся по лестнице, вышел на темную площадку. Дверь в кабинет была приоткрыта.

Андрей заглянул в щель. В кабинете никого не было. Конечно, некто мог таиться и на веранде, дверь на которую вела через площадку, и потому Андрей, стараясь не наступить на белый контур Глашиного тела, пересек площадку и выглянул на веранду. Она была освещена предрассветной синевой. И пуста.

Что ж, решил Андрей, если здесь никого нет, надо будет взять пакет из сейфа.

Он вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь и только сделал шаг к сейфу, как услышал тихий хрип. Близко, у самых ног.

Андрей отпрянул и замер.

Это было за пределами страха. Он даже не мог убежать. Он лишь смотрел вниз и ничего не видел.

Хрип повторился.

Он доносился из-за овального стола, стоявшего в центре кабинета.

Андрей явственно слышал, как там, за столом, на полу кто-то редко, прерывисто дышит. И в этом дыхании была боль.

– О-о-о-ой, – протянул голос. И голос был знаком.

И тогда Андрей, скинув оцепенение, в два шага обогнул стол и увидел, что на смятом завернутом ковре, возле черной в черноте дыры в полу, лежит нечто черное – лежит человек, лежит его отчим. Глаза Андрея каким-то образом получили способность видеть в почти полной темноте – либо узнавание отчима позволило воображению увидеть невидимое: отчим лежал на боку, протянув вперед правую руку и стараясь двинуться, подняться, встать…

– Сергей Серафимович? – прошептал Андрей, даже сейчас понимая, что полицейский не должен его услышать. – Что с вами?

Он присел на корточки, дотронулся до плеча – Сергей Серафимович был в распахнутом халате, из-под которого видна была пятнистая сорочка – в кровавых пятнах. Пальцы Андрея натолкнулись на горячую липкую кровь.

– А-а-а… – Сергей Серафимович начал слово, но ему не хватило воздуха, и он захрипел. Теперь Андрей видел лицо, которое отчим пытался обратить к нему. Андрей подвел руку под горячий затылок отчима и приподнял голову.

– Вы ранены? Вам плохо… я сейчас позову доктора.

– А-а-а-ндрюша, как хорошо, что ты… Молчи, только молчи, Андрей…

Андрей поддерживал голову отчима, и это помогало тому говорить.

– Какое число? – спросил отчим.

– Десятое октября.

– Правильно… хорошо… я ушел… а ты успел…

– Вы потерпите. Там внизу полицейский, я его пошлю за врачом.

– Я велю тебе… я приказываю… нельзя. Слушай.

– Я здесь. – Андрей сказал это, потому что отчим замолчал. Он дышал часто-часто, как загнанная собака.

– Где Глаша?

– Она в больнице.

– Они нашли ее?..

– Она вне опасности, я говорил с ней.

– Ты должен заботиться о ней. Она все расскажет. Верь ей, как себе. Говори…

– Что?

Отчим молчал. Словно собирался с мыслями.

– Я живучий, – сказал он вдруг громко. – Они думали – все. Главное – возьми…

Рука отчима шевельнулась – он старался поднять ее и передать Андрею то, что было зажато в пальцах.

– Возьми… это главное.

Портсигар, который Андрей взял из разжавшихся пальцев отчима, был такой же, как тот, что он получил от Глаши.

– Спрячь… я приказываю… спрячь. Ты должен подчиняться мне. Это твое спасение. Это спасение всех нас.

Андрей понял, что кровь сочится из-под плеча отчима, и хотел найти что-нибудь, чтобы перевязать старика, но тот, словно умел читать мысли, воспротивился.

– Это вторично, – сказал он. – Это пустяки. Я знаю хирургию, меня не спасти. Слишком много крови – легкие… печень… я вижу, как умирает эта глупая оболочка. Смешно?.. Смешно… Ты спрятал?

– Да, – сказал Андрей. Ему некуда было спрятать портсигар. Он держал его в свободной руке.

– Теперь открой сейф.

– Потом, – решительно сказал Андрей. – Сейчас важнее вы.

– Они ни в коем случае не должны найти сейф. Ты поймешь все, когда прочтешь письмо. Это моя последняя воля.

Голос отчима окреп, будто все остатки жизненной силы он вложил в него. Голос гипнотизировал.

– Ты помнишь, где ключи? – спросил отчим. – Отпусти меня. Возьми ключи. Скорее. Никто, кроме тебя, не должен успеть.

Андрей не мог опустить голову отчима на ковер, но, на счастье, рядом стояло кресло: Андрей положил на пол портсигар, рванул на себя подушку с кресла и подсунул ее под голову отчиму.

– Портсигар, – сказал отчим тихо, – ты забыл его.

Андрей нашарил на ковре портсигар, послушно положил в карман брюк. Потом подошел к письменному столу. Он чувствовал, как отчим неотрывно глядит ему в спину.

– До отказа, – приказал отчим.

Андрей вытащил ящик письменного стола и откинул крышку потайного отделения. Звякнули ключи.

– Нашел?.. Хорошо… – Отчим закашлялся. Андрей кинулся к нему, отчим поднял руку, отгоняя Андрея к сейфу. В углу рта отчима показалась струйка крови. Глаза отчима как будто светились во тьме, и Андрей, подчиняясь их безмолвному приказу, нащупал на раме портрета выпуклость, картина щелкнула и отошла от стены.

– Три раза… против часовой… – прохрипел отчим.

– Знаю, – сказал Андрей. Он спешил скорее выполнить приказ отчима, чтобы потом вызвать врача, чтобы отвезти его в больницу. Если все сделать быстро, то его успеют спасти…

– На верхней полке, – сказал Сергей Серафимович. – Письмо тебе. Пакет с долларами. И второй пакет – под ним. Нашел?

– Да, все нашел.

– Не потеряй, это так важно… и никто, никогда…

Голос Сергея Серафимовича окреп.

– Слушай меня. – Голос наполнил всю комнату, от него никуда не денешься, ему нельзя перечить… – Я сейчас умру. Ты уйдешь вниз. Ты ничего не знаешь. Ничего. Пускай меня найдут другие. Уйди отсюда. Спрячь в самом надежном месте… Прости, Андрюша… ты многое не понимал… я тебя любил… Я счастлив, что ты успел…

И голос оборвался. Сразу – в небытие.

Андрей не шевельнулся, не прошло и мгновения. Но Андрей знал, окончательно и без всяких сомнений, что Сергей Серафимович умер. И в сознании остался приказ отчима. Надо уйти. Никто не должен знать об их последней встрече…

Андрей склонился над отчимом. Глаза его были открыты и застыли. Андрей поднял легкую кисть руки. Она была вся в крови. Пульса не было. И все же Андрей приложил ухо к груди отчима. Сердце не билось. Андрей ладонью закрыл отчиму веки.