Иван Васильев - Еще один шанс [СИ]

— Думаем дальше, ещё варианты? — Алексей прищурился, соображая как поступить. — Бросим монету! Если выпадет «решка» — придется будить спящих бойцов. Если нет или на «ребро» будем размышлять дальше.

Путник достал из кармана монетку. Покрутил её в руках. Подбросил и она, прыгая по земле, укатилась в закрытое подсобное помещение.

— Да-а-а, подсказка «пятьдесят на пятьдесят» не сработала из-за сбоя аппаратуры, — раздосадовано произнес игрок. — Остается помощь зала. Устроим блиц-опрос среди заключенных. Самое кровожадное желание — исполним! Вот они обрадуются!

Освободитель закрыл дверь на улицу. Посмотрел в сторону коридора.

— А вообще… Пора всех выпускать! Пока про них другие не вспомнили. А то набегут правозащитники, адвокаты, борцы за свободу… А оно нам надо?

Странник вернулся в подземелье и пошел к камерам, открывая их по пути. В одной из них томилась группа крестьян или горожан посаженных за какие-то провинности.

Когда грубая дощатая дверь с визгом распахнулась. В его лицо ударила нестерпимая вонь. Бритые, синие и бледные головы, клейменые, исхудалые лица, грязные, вонючие тела, прикрытые всякими лохмотьями. Горящие от света как у волков глаза…

— Все на выход! — закричал спасатель, по возможности стараясь изменить свой голос. — Боярин всех прощает и отпускает на волю!

У Алексея от резкой вони начали слезиться глаза. Он быстро выскочил наружу. Пошел дальше. По пути стали попадаться пустые комнаты и склады с садовым инвентарем. В одной из камер освободитель нашел уже погибшего человека. В последней и самой дальней от входа, под двумя запорами, томился сильно заросший мужчина.

— Дедуля… Конечная остановка! Дальнейшая отсидка отменяется. Выходим! Не забываем вещи и выключать свет.

Узник перевернулся с одного бока на другой, не обращая внимания на слова вошедшего.

— Ты, что, отец, плохо слышишь? Или призыв покинуть помещение к тебе не относится? — прикрыв скрипучую дверь, произнес Алексей. — Ты, что эту камеру в аренду взял?

— А? Чего? Почему выпускають? — подняв голову, прошепелявил в ответ комок шерсти.

— Ну… не знаю? — отрешенно заворчал Рязанцев, не ожидая вопросов. — Пускай будет международный день ограбления казны с песнями, танцами и долгожданной свободой всех узников совести… Или… пусть боярская дума решила на этом месте разбить парк с фонтаном! Короче… Давай, быстро на выход. Без разговоров… Иначе… Здесь скоро будет пожар или потоп… Я ещё не определился.

— Шпасибо! Я тебя отблагодарю, — дедок зашепелявил снова. Он начал собирать какие-то вещи с пола.

— А чего меня-то? Благодари Шуйского. Это он всё оплатил — не зная, зачем вдруг ляпнул Рязанцев.

— А кого именно? Семена или Агафона? — оторвавшись от своих сборов, спросил освободителя незнакомец.

— А дед-то! Ох, как не прост! — оторопело подумал странник. — Чувствуется местных бандюганов знает. — Так… обоих и благодари! — Обманывать — так уже по полной, решил Алексей.

— Вот уж не чаял, что когда-нибудь на свободу выйду! — узник всё ещё не верил в свою удачу. — Обычно Якушевы своих пленников только на тот свет отпускают…

— Дед, а тебе идти-то есть куда? А то давай со мной, на Крайний Север… — пришелец призывно начал агитировать пленника. — На Калыму… Там мороз и солнце, день чудесный! Там оленей целая куча. И не один боярин не достанет. Эх, хорошо заживем! Там столько белого снега. А воздух какой… М-м-м…

— Нет уж! Отойди, бежбожник! Я как-нибудь шдеся… Шам разберуся… Прощевайте, — пройдя мимо Рязанцева, заросший незнакомец быстро пошел на выход.

— Скажи хоть, как тебя зовут? — уже в спину запоздало крикнул спаситель.

— Панкрат Шерный, — донеслось снаружи.

— Ну, так… Удачи тебе, Панкрат! — Рязанцев весло пожелал из камеры.

— И тебе не хворать… На Шевере!

— Вот и узнал фамилию своего врага, — подумал Алексей, осматривая оставшиеся комнаты подземелья. — Кстати, у меня новая идея! Сейчас я им устрою небольшую заварушку! С песнями, плясками ну и дракой само собой…

Идейный организатор творческой самодеятельности сходил домой. Взял всё необходимое для осуществления своего плана.

Граффити на стене написал средними буквами: «Свободу Панкрату Черному! Берегитесь! Нас много!» Затем подумал и крупным текстом вывел: «Шуйские отомстят!!!» Прошелся до двери и выбросил на улицу зажженный китайский фейерверк на восемь зарядов. Дождался громких хлопков и свиста вылетающих салютов. После этого открыл вход к себе в квартиру и спокойно пошел отдыхать.

Праздничный концерт на сегодня был закончен…

— Ну, и где ты был? — Прохор спросил грозно у вернувшегося к утру Рязанцева. Купец свел брови, сжал кулаки. Он сидел хмурый в горнице на лавке, и молча уставившись, «злым взглядом» осматривал «ночного гуляку».

Окна комнаты были ещё плотно закрыты темными занавесями. В дальнем углу в тяжелом серебреном поставце догорала оплывшая восковая свеча. Спертый воздух с привкусам ладана полностью заполнил душную комнату.

— А в чем собственно дело? — Алексей изобразил саму невозмутимость вместе с покаянием. — Я, между прочим, торговые связи налаживаю. — Нужно было срочно что-то говорить — принял решение пришелец. Причем правдиво и достоверно.

Путешественник на всякий случай немного отошел от грозного нравоучителя.

— Я уже почти тысячу пудов… этой как её… — гуляка подбоченись, и гордо выпятив грудь начал авторитетно оправдываться. Он широко открыв глаза. Начал щелкать пальцами. Вздернул головой. И громко с достоинством произнес. — А, зьм — пеньку закупил! Кстати, желаю собственное пеньковое производство открыть! — Мега торговец для пущей правдоподобности и значимости важно почесал подбородок и напущено надул щеки.

— Не паясничай! — строгий родитель перебил «дитятю». Он глубоко вздохнул. Его щеки покраснели. На шее проступила синяя жилка. — Тебя где всю ночь носило? — ещё более грозный вопрос. (Даже искры в глазах мелькнули.)

— Понимаешь… встретил старых знакомых, — соловьем запел пришелец, рассказывая о своих ночных похождениях. — Зашли в кабак. Поговорили о серьезных делах. Обсудили опять же покупку большой партии пеньки. Чуть — чуть выпили за удачную сделку. Потом посидели на дорожку, и пошли всей кумпанией меня провожать до дома. Так, что все хорошо! Все живы, все здоровы — чего и нам желают!

— Тебе сколько лет? — взбешенный, угрюмый купец сделал шаг вперед. Он схватил странника за воротник и притянул к себе.

— А вот это… Прямо скажем — ненужный вопрос… И не по существу, — Алексей попытался освободиться от захвата. Тревожные мысли полезли в голову. — Как же скажу я тебе, сколько мне лет…

— У тебя молоко на губах — давно обсохло? — купец начал трясти странника со всей силы. — Забыл, когда охаживали дрыном по спине?