Иван Васильев - Еще один шанс [СИ]

«Будулай» встряхнул черными, как смола локонами, сел на стул и взял инструмент в руки. Пощелкал пальцами и начал что-то беспорядочно тренькать на нём. То, что он делал — на музыку явно не походило. Люди морщились от доносившихся со сцены звуков, старались отойти подальше. Кто-то даже недовольно выругался и сплюнул. На исполнителя оригинального жанра перестали обращать внимание.

Размявшись и потянувшись всем телом в разные стороны, мужчина наконец-то прекратил издеваться над инструментом. Погладил его нежно. Посмотрел куда-то вдаль, вздохнул, а затем…

— Бахт тумэнгэ! — новоявленный музыкант произнес громкою. — Эх, чавэла! Начнём, пожалуй помолась помалэньку… Ох, романэ…

…И через мгновение над московской площадью впервые зазвучала задорная цыганочка.

Душу Гаврилы внезапно охватило щемящее чувство. Он прислушался к мелодичным звукам. У него стесненно забилось сердце. Он неосознанноначал начал махать головой в такт музыки. — Вот, такая мелодия мне люба. — Мальчишка стал пристально следить за происходящим на сцене. — Никитка, а тебе нравиться?

— Ага, — друг дал согласие, доедая очередную порцию таганофеля три.

— Пойдем поближе к сцене… — малец потянул товарища за рукав. — Там лучше слышно. Небось, петь начнёт али плясать?

— Айда, — согласился приятель. И дети стали быстро двигаться к большой площадке.

Незнакомец сыграл вторую красивую мелодию. Потом ещё одну. И ещё… С каждой новой мелодией музыка звучала всё громче. Артист старался, чтобы его творчество услышало как можно больше присутствующих. Люди привлеченные звучанием неизвестного инструмента, стали медленно подтягиваться к сцене. Они слушали и наслаждались игрой музыканта. Многие одобрительно кивали головой.

И вдруг после очередной музыкальной композиции цыган запел… Да так, что сам удивился своей новой способности и своему красивому голосу…

Вдоль кремлевских стен зазвучала благозвучная и переливная мелодия.

— Упс, нежданчик! — пронеслось в голове у новоявленного артиста больших и малых сцен. — Откуда фонограмма с голосом взялась? Вроде всё проверил? Были одни минусовки… Без голоса… Без всяких разговоров и болтовни… А этой песни Никиты Михалкова на флэшке — вообще не было! Не-бы-ло! И как она сюда попала? Не-по-ня-тно! — в затуманенной голове путника мысли переплетались как волны при настройке радиоприемника. Он медленно оторвал взгляд от струн и виновато, сквозь прищуренные глаза, посмотрел на притихшую площадь.

— Здорово! — внезапно произнес кто-то, нарушая идиллию тишины.

— Батюшки светы! Да чтоб я околел! Мотри… Он ещё и петь может! — восторженно закричали из толпы, после того как пауза после понравившейся песни затянулась.

— Давай, Рома, пой… Ещё! Давай… — слушатели начали шуметь.

— Ай, да цыган! Удивил публику! Аж, до слез довел! — громче всех кричал какой-то крупный купец, как каток двигающийся к сцене. — А ну раздайся, народ! Пусть споёт, чтобы до сердца дошло.

— Спой, ещё! Порадуй душу! — площадь загудела, требуя продолжение банкета.

— Ладно, сами напросились! — цыган пробубнил себе под нос. — Потом не говорите, что не предупреждал о последствиях! Будете теперь на каждом углу песни распевать. Да! И пожалуй… ещё «Верхов» надо добавить деления на три-четыре… Ну и звука само собой — делений на пять! И… наверное… пора включить сабвуфер — что за соло без низов! — Музыкант глубоко вздохнул и бросил печальный взгляд на публику. — Эх жалко ещё не пришло время лазерных свето-установок, дыммашин… Ну, и подтанцовски само собой!

«Композитор» решительно нажал несколько кнопок на пульте. После чего на радость публики «ударил» по струнам…

…Звуки аккордов гитары мелодично полились над притихшей площадью стольного города с полукаменным Кремлем. Они звучно распространились возле его зубчатых стен из темно-красного кирпича. Крыльями преодолели препятствие и пронизали ближние усадьбы. Музыка начала околдовывать людей.

А затем с песни (цыганочка с выходом):

Начался сольный концерт «Цыганского песняра — Николая Сличенко»… который завершился глубоким вечером «чисто» цыганским романсом — «Подмосковные вечера».

А тем временем вдоль древних строений Кремля, под горой, огибая царские сады и Тайницкие ворота, по-прежнему текла Москва-река. С севера от боровских лесов впадала в нее Неглинная, с востока Яуза, с запада — Пресня. И казалось, ничто не могло изменить привычного хода времени…

Резкий звук дверного звонка заставил вздрогнуть пожилую женщину. Отложив в сторону спицы с вязанием, она взяла трость, медленно встала со стула и не спеша, шаркая ногами, подошла к двери.

— Кто там? — сквозь закрытую дверь произнесла она. — Если вы к Фёдоровым? — старушка переступила с ноги на ногу. — То они выше этажом. Если к старшему по дому? — Подошла вплотную к дверному проёму. Пошамкала губами. — Тогда идите во второй подъезд.

— Татьяна Сергеевна Колышева здесь живет? — произнес неизвестный мужской голос.

— Да, это я! — бабушка оторопело переспросила. — Вы ко мне что ли? Ась?

— Откройте, пожалуйста, — попросил неизвестный. — Это ваш бывший ученик — Алексей Рязанцев. Я пришел навестить вас.

Хозяйка с трудом открыла замок.

На входе в квартиру стоял седой мужчина с большим букетом цветов. Гость был в военной камуфляжной форме без погон и знаков отличия. Его пронзительно синие глаза глядели на неё весело, с огоньком.

— Ну, здравствуйте Татьяна Сергеевна! Как же давно я вас не видел? — произнес незнакомец и передал цветы.

— Вы, правда, мой ученик? А в каком году я вас обучала? — старушка достала из кармана халата очки, одела их и внимательно посмотрела на вошедшего.

Незнакомец трогательно покачал головой. Доброжелательно улыбнулся.

— Да. Я учился у вас, — он подошел к хозяйке и легонько пожал ей руку. — С первого по третий класс. Вы моя первая учительница. Я был такой русый, с длинными вихрами, в синем школьном костюме. Сидел за последней партой. Как раз возле окна. Вы ещё меня в октябрята принимали. Говорили, что из меня всё равно толку не будет. Даже в пионеры не возьмут. А я, вот назло всем, поступил в военное училище!

— Увы, Алексей! К сожалению, я не могу вспомнить вас! — расстроившись, произнесла женщина. — Отработав в школе более пятидесяти лет, многих учеников стала забывать. Тех, кто навещают меня, ещё помню. Остальных, нет… Да, и столько времени прошло.

— Странно! — расстроившись, залепетал странник. — Я думал, что меня-то вы на всю жизнь запомните. Такого сорви голову ещё поискать! Кстати, ваша любимая фраза тех лет.