Андрей Савинков - Николай I. Освободитель

— Любопытно, — задумчиво пробормотал Демидов, тщательно дозируя внешнее проявление своего интереса. — Чем принципиально метод отличается от лужения оловом?

— Ценой, — я пожал плечами. — Ну и тем, что цинк, в паре с железом, как более активный металл будет короддировать первым. А в паре железо-олово — наоборот.

Для меня оказалось открытием, что ряд активности металлов, висящий в любом кабинете химии над доской, уже был открыт. Вольта постарался лет двадцать назад. Спасибо ему, я бы без шпаргалки таких подробностей не вспомнил.

— Любопытно, любопытно, — кивнул промышленник. — И как вы собираетесь применять эту новацию на практике?

— Кровельное железо, — спокойно ответил я, — мы тут с Семеном Романовичем прикинули, Россия может «переварить» десятки тысяч пудов кровельного железа.

«А еще стволы ружей, судостроение, трубы, арматура и конечно же рельсы. Сотни, тысячи, даст Бог, десятки тысяч километров рельсов», — мысленно добавил я.

— Предположим, — медленно, буквально выдавливая из себя каждое слово, ответил на это Демидов. — У вас есть какой-то план, который можно, так сказать, потрогать руками. Что, где, когда, где взять рабочую силу, и сколько на это уйдет денег?

— Хм… — настала очередь смутиться уже мне. — К сожалению моих компетенций для таких расчётов определенно не хватает, однако на некоторые вопросы ответить я могу. Где — Приазовье, в тех краях есть доступные железные руды высокого качества и еще более доступный каменный уголь…

— Вы планируете обустроить печи на каменном угле? — Позабыв всякое приличие перебил меня Демидов. Было очевидно, что разговор его увлекает все больше и больше.

— Конечно, — я кивнул, — во-первых в тех краях просто нет лесов, дабы их на древесный уголь пережигать, а во-вторых, это будет просто дешевле, да и металл получится качественнее.

Легко давать такие прогнозы, когда знаешь, к чему придет вся мировая металлургия уже через несколько десятков лет. Впрочем, я был уверен, что подводных камней на этом пути окажется целая куча и придется набить еще не один десяток шишек, прежде чем получится отработать технологию.

— Рабочие руки?

— Я как вы возможно знаете, являюсь председателем комиссии по переселению и надо сказать, что достиг на этом поприще определенных успехов. В прошлом году мы переселили шесть сотен семей, в этом уже почти две тысячи. Не без проблем, однако процесс налаживается… Так что и с прокормом рабочих в степи, и с непосредственно рабочими руками проблем не будет.

— Тысяча восемьсот девяносто две семьи, — вклинился любящий точность Воронцов.

— Интересно, а как же государев запрет на приписку крестьян к заводам, — заинтересовался Демидов, — у вас есть возможность его обойти?

— Никаких крепостных. Только свободные, — я мотнул головой, заметив, как интерес промышленника мгновенно снизился вполовину. — Сложные механизмы несовместимы с рабством, не мне это вам рассказывать, Николай Никитич. Девятнадцатый век, поверьте мне, покажет это всему миру, совершенно точно вам говорю.

— Не думаю, что удастся получить конкурентную цену, если рабочим придётся платить жалование. Причем, вероятно, учитывая скудость населения в тех краях, немалое, — в голосе промышленника прозвучала уверенность, опытного, умеющего считать деньги человека. — Это дело, уж простите, Николай Павлович провальное, сразу вам говорю.

Нужно было выложить на стол козырь, который мог бы покрыть весь скепсис потомственного купца. И самое главное, что такой козырь у меня в рукаве был, вот только я не был уверен, что его стоит светить.

— «А ладно, была не была, двум смертям не бывать, а одной не миновать», — мысленно плюнул я, а вслух сказал, — а что, если у меня есть технология конвертации чугуна в деловую сталь? Технология, рассчитанная на миллионы пудов ежегодно. Это вам интересно?

Подписать Демидовых на строительство металлургических заводов на юге России в итоге так и не удалось. Николай Никитич дельцом был прагматичным и начинать дело с абсолютно гадательными перспективами не пожелал. Впрочем, и отказывать брату государя полностью не стал также, тем более что кроме прорывных технологий — идей пока еще, по правде говоря, которым до технологий было достаточно далеко — я мог предложить добрых три сотни тысяч рублей инвестиций и конечно «административный ресурс». Без последнего в России вообще никакое дело начинать нельзя было. Так что заводчиком я все-таки стал, пусть развитие будущих Донецкого и Криворожского промышленных районов пока и откладывалось.

Зато по настоящему крупный прорыв у нас произошел в электротехнике, где Петров после двух лет опытов сумел наконец соорудить более-менее стабильно работающий генератор постоянного тока, который был прикручен впоследствии ко второй паровой машине Кулибина, что дало нам маленькую, но, что приятно, первую в мире, работающую электростанцию.

Наличие стабильного источника электрического тока потянуло за собой и многое другое. Так у нас появился первый прототип электрического телеграфа, способный связать два объекта мгновенной связью. Устройство получилось максимально примитивным. По сути, это был такой себе дверной звонок только масштабом побольше: замыкаешь цепь тут — где-то там пищит звуковой индикатор, обратная связь осуществляется так же. Вряд ли настоящий телеграф работал именно так, но ничего умнее я придумать не смог, поэтому для проведения первых экспериментов остановились на этом варианте.

Недолго думая, я накидал вариант азбуки Морзе из точек и тире, после чего мы были готовы продемонстрировать свое изобретение. Для этого пришлось прокидывать провода, коими служили куски неизолированной медной проволоки воздушным способом из нашей лаборатории в политехнический класс столичного педагогического института. Именно туда двенадцатого октября 1811 года мы пригласили императора вместе с военным министром и министром внутренних дел — тот отвечал за почту, а телеграф, как ни крути, к ней достаточно близок — для демонстрации изобретения.

— Итак, ваше величество, господа! Рад приветствовать вас на нашей исторической демонстрации, — поздоровался я с собравшимися одним глазом косясь в окно. Там на улице стояла совершенно стандартная осенняя Питерская погода, разве что дождя не было. И именно этот фактор был определяющим: провода-то были не изолированы и растянуты они были на простейших временных деревянных опорах, по сути, таких себе швабрах. С началом дождя все это добро легко могло замкнуть ко всем чертям. — Сегодня будет продемонстрирован новейший метод проводной электротехнической связи, позволяющий осуществлять общение между двумя собеседниками на значительном расстоянии, названными «телеграф».