Дмитрий Дашко - Инспектор угрозыска [СИ]

– К теще на блины, – хмыкнул Боря и тут же рявкнул:

– В ГПУ, конечно!

Зюскинд приподнялся, потом вдруг пошатнулся и, схватившись за сердце, сел на место.

– Кажется, ему плохо, – сказал я, с тревогой всматриваясь в ставшее ещё более красным лицо арестованного.

– Брось, Жора! Придуривается, гад.

Я покачал головой.

– Непохоже, Боря. Тут всё явно по серьёзному. Давай-ка вызывай врача. Если он при нас кончится – считай, что всё было насмарку.

– Ну, хорошо! Кто ж знал, что эта гнида такой чувствительной окажется! – Райнер кивнул и приказал одному из бойцов сбегать за медиками.

Мы уложили Зюскинда на небольшой диван, стоявший в кабинете.

– Воды, – попросил арестованный.

Губы его тряслись.

Я налил ему воды из фужера, дал попить. Зюскинд сделал глоток, на несколько секунд ему стало лучше, но потом он резко обмяк и потерял сознание.

– Похоже, пахнет больничкой, – вздохнул я.

– Ничего, врач приедет, поставит его на ноги, а дальше мы из него всю душу вынем! – пообещал Боря.

– Уж постарайтесь. Кстати, если потребуется госпитализация, кровь из носу, но пробей для Зискинда отдельную палату и приставь круглосуточную охрану!

– Жора, дери тебя за ногу! – разозлился чекист. – Ты чего меня как маленького учишь?! И без тебя знаю, что делать. Лучше скажи – Лаврову удалось найти?

– Удалось. Сейчас её и других женщин охраняет твой Журов.

– А вот за это спасибо, дорогой ты наш Георгий Олегович! – радостно произнёс Борис.

Он оглядел кабинет, увидел висевший на стене телефонный аппарат и довольно потёр руки.

– Да уж… На широкую ногу жили в этом борделе. Даже телефонную линию сюда провели. Ну да нам на пользу. Прямо отсюда сейчас позвоню товарищу Артузову, доложу о наших успехах.

– Мне-то что делать? – спросил я.

– Тебе? – Борис пожал плечами. – Свою работу ты выполнил, Лаврову отыскал живой и невредимой. Можешь ехать домой, отдыхать.

– Насчёт живой ты, Боря, прав, а вот насчёт невредимой – погорячился. Эти сволочи её отделали, ты бы видел, какие синяки у неё под глазами! Возможно, ей тоже понадобится помощь врача.

– Будет ей врач и не только! – заявил чекист. – Сам понимаешь, какие у нас на Лаврову планы.

– Э, нет! – замахал руками я. – Свои планы вы лучше оставьте при себе. А я и впрямь домой поеду. У меня невеста скоро в Москву приезжает, надо приготовиться.

Мы распрощались, пожав друг другу руки, и я покинул негостеприимные стены особняка в Малом Кисловском переулке. Теперь от меня уже ничего не зависело, дальше коллегам из безопасности предстояло поработать самим.

Приехав домой, с чистой совестью завалился спать и продрых, не просыпаясь, почти до самого обеда. Всё-таки события последних дней порядком вымотали.

Спохватившись, что такими темпами могу и на встречу с железным рыцарем революции опоздать, принялся собраться в страшной спешке, попутно прокручивая в голове детали предстоящего разговора.

Дзержинский – человек занятой, вряд ли мне дадут больше полчаса, поэтому надо всё разложить по полочкам и говорить чётко и по существу.

В назначенное время я уже находился в приёмной. Секретарь при виде меня встал и сказал:

– Товарищ Быстров, можете заходить. Вас уже ждут.

Я понял, почему слово «ждут» было использован во множественном числе, когда увидел в кабинете, кроме Дзержинского, ещё и Артузова. Они с улыбкой смотрели на меня.

– Вот он – наш герой, – произнёс Артузов.

– Скажете тоже, – потупился я.

– Скромность – хорошее качество, – засмеялся Феликс Эдмундович. – Вижу, природа одарила вас им сполна. Присаживайтесь.

Он указал мне на стул.

Я сел.

– Вы собирались переговорить со мной насчёт работы Гохрана.

– Да, Феликс Эдмундович. По моей просьбе профессор Шалашов подготовил докладную записку. Он считает, и я его в этом поддерживаю, что в настоящее время работа в Гохране поставлена из рук вон плохо. Где-то из-за головотяпства и незнания, а где-то, благодаря целенаправленному вредительству, происходит уничтожение культурного богатства страны. Мы теряем даже не миллионы, миллиарды.

– Есть конкретные примеры? – разом посерьёзнел Дзержинский.

– К глубокому несчастью, масса. Некоторые из них приведены в докладной записке. – Я положил перед Дзержинским папку с материалами Евгения Васильевича.

Феликс Эдмундович открыл её и погрузился в чтение. Закончив, захлопнул папку и передал Артузову.

– Артур Христианович, возьмётесь?

– Возьмёмся, товарищ нарком, – кивнул тот.

– Даю вам месяц на проверку всех обстоятельств и устранение всего выявленного безобразие. Одно дело, конечно, когда урон стране наносят по незнанию – далеко не все из наших товарищей в Гохране обладают должным образованием… Их, конечно, надо учить, а вообще лучше сразу найти грамотных специалистов. Уверен, такие в стране есть. – Он продолжил, уже с гневом:

– И совсем другое, когда происходит сознательное вредительство. Разберитесь, Артур Христианович! Жду вас с докладом у себя… – Дзержинский открыл блокнот, полистал его, сделал какую-то пометку и назвал число.

– Успеете?

– Должны успеть, – подумав, ответил Артузов.

– Георгий Олегович, это всё или у вас есть ещё какие-то вопросы? – снова переключился на меня Дзержинский.

– Скорее некоторые соображения о том, как можно организовать работу органов правопорядка, – сказал я.

– Тогда излагайте. Мы с Артуром Христиановичем открыты всему новому и полезному нашему делу.

Я откашлялся и заговорил. Снова вернулся к институту участковых, который из стадии экспериментального было пора разворачивать по-настоящему. Поведал о своих идеях, в частности о светошумовых гранатах, что могли оказаться так полезны при штурме бандитских малин, о неправильности бюджетной политики, когда расходы на содержание милиции скинули на местные органы, что привело к массовым сокращениям и перекосам.

Остапа, как водится, несло. К счастью, меня слушали внимательно, не перебивая.

Лишь в конце, когда я понял, что выдохся и больше уже ничего не смогу предложить, Феликс Эдмундович и Артузов переглянулись.

– Да уж, товарищ Быстров… Задали вы нам задачку! Вы представляете себе, какие колоссальные расходы понадобятся на воплощение хотя бы части из того, о чём вы нам говорили?! – воскликнул Дзержинский.

– Так ведь не всё ж сразу, товарищ Дзержинский! Начнём делать поэтапно, от малого к большому! Иначе будет трудно справиться с разгулом преступности в стране.

– А вы думаете социальная политика не приведёт к победе над этим явлением?

– Бытие определяет сознание, товарищ нарком. С этим не поспоришь. Но, боюсь, что преступность – более глубокое явление, которое зависит не только от социальных факторов. К сожалению, есть люди и таких немало, которые по складу своей натуры склонны на совершение преступных деяний. И убивают они отнюдь не потому, что плохо живут, а потому что испытывают к этому нездоровое увлечение. А это только вершина айсберга. Копнём глубже – вылезет столько всего, – вздохнул я.