Александр Харников - Северный сфинкс

Однако больше никто на нас не рискнул напасть. Видимо, поле боя с валяющимися на нем трупами наглядно продемонстрировало, что с «пятнистыми» – так нас прозвали обитатели Санкт-Петербурга образца 1801 года – лучше не связываться.

Обозреть место происшествия вместе с Паном и двумя нашими орлами приехал и глава Тайной экспедиции Макаров, который, если честно, здорово нам помог в розыске бандитов, напавших на беднягу Резанова.

Михайлов кратенько доложил ему о происшествии. Тот одобрительно покивал, брезгливо посмотрел на трупы и на двух живых задержанных. Со шведом, который так и не успел очухаться, разговаривать было бесполезно. Ему требовалось, как говорили в наше время правоохранители, «вытрезвление сном». А вот прекрасная паненка, которую я спас от смерти под копытами скачущих во весь опор лошадей, напротив, была чересчур активна.

Когда Сыч несколько радикальным способом успокоил ее, она на какое-то время притихла. А потом, помещенная в здешний «автозак», снова распсиховалась не на шутку. Мешая русские и польские слова, она стала выкрикивать в наш адрес оскорбления. Вот и сделай людям добро – вместо благодарности тебя обзовут быдлом и лайдаком и пошлют в дупу. Когда же я намекнул паненке, что так вести себя «не добже», она, злобно сверкнув своими прекрасными глазками, заявила мне, что, дескать, она и не просила ее спасать.

– Женская логика, – со вздохом произнес подполковник Михайлов. – Нам ее постичь невозможно. Тем более что и сами дамы часто не понимают, почему они поступили именно так, а не иначе.

Макаров сочувственно покивал головой и отправился с докладом к императору. Интересно, что он там такого наговорит про нас? Думаю, что, как это обычно бывает, он постарается выставить своих подчиненных главными участниками операции по задержанию особо опасных государственных преступников. Ну а на нас свалить все огрехи. Удивительно, но даже через двести лет дурные привычки высокого начальства не изменились.

Ну а мы тщательно осмотрели трупы застреленных нами террористов. Ничего особо интересного обнаружено не было. Обычный джентльменский набор – немного денег, ножи, ностряпки. У одного нашли колоду карт и игральные кости. Что ж, парень, ты сегодня пошел не с тех козырей, и твоя карта оказалась битой.

А потом мы направились в Кордегардию, чтобы там провести обыск задержанной нами девицы и допросить ее. Не знаю, пойдет ли она с нами на контакт, но, как говорится в таких случаях, попытка не пытка. А пока с ней следует установить психологический контакт, чтобы она снова не устроила нам истерику со слезами и соплями. Терпеть ненавижу такие вот женские кунштюки.

– Как тебя зовут, голубушка? – участливо спросил я у паненки.

Та снова зло зыркнула на меня, но, видимо, поняв, что говорить с нами ей все же придется, процедила свозь зубы:

– Барбара. Барбара Каминска.

– Красивое имя, – вздохнул Сыч. – Если мне не изменяет память, так звали Барбару Ягеллонку, дочь короля Казимира Ягеллончика. Она потом вышла замуж за герцога Саксонии Георга. Жили они счастливо, любили друг друга. Когда Барбара умерла, герцог перестал бриться, за что и получил прозвище Бородатый.

Паненка, которая внимательно слушала Германа, вздрогнула и спросила:

– Пан поляк?

– Моя бабушка была полячкой. Она и рассказала мне эту историю.

– Так почему пан служит москалям? – спросила Барбара. – Ведь они самые главные враги нашей Речи Посполитой.

– Самые главные враги Польши – это шляхта, которая даже не смогла защитить ее, – вступил в разговор Михайлов. – Вспомните законы этой самой Речи Посполитой. Ведь голодраный шляхтич из клиентелы магната мог на сейме крикнуть «не дозволям» и тем самым похерить любой, пусть даже самый полезный для своей страны закон, одобренный большинством делегатов сейма. А взять бесконечные конфедерации, выборы короля, которому потом благодарные подданные бьют морду… А вы говорите – москали вас погубили.

– Мой отец воевал за свободу Польши, – гордо тряхнув прелестной головкой, произнесла Барбара. – Он был в сражении при Мацеёвицах, рядом с Костюшко. Тогда русские разбили нас. Мой отец вместе с тяжелораненым паном Тадеушем попал в плен.

– Ну, и что же потом произошло с вашим отцом? – спросил Сыч.

– По просьбе круля Станислава Понятовского фельдмаршал Суворов отпустил его. Отец уехал в Россию, где его взял на службу управляющим имением один помещик, тоже поляк.

– А паненка знает, как поступил с Костюшко император Павел? – спросил я.

– Знаю, – буркнула Барбара.

Действительно, вскоре после смерти Екатерины II Костюшко, которого из Комендантского дома Петропавловки перевели в Мраморный дворец, посетил Павел, пообещавший освободить предводителя польского мятежа. Император предложил Костюшко поступить на российскую военную службу, однако тот отказался. Костюшко подписал «Присягу на верность» с обязательством защищать интересы императора и его наследника Александра Павловича. После принесения присяги он получил свободу. Павел приказал выплатить Костюшко 12 тысяч рублей – казенную стоимость тысячи крепостных душ.

– Вот видите, – сказал Герман, – нынешний император поступил, как настоящий рыцарь. И вам грех на него обижаться.

Барбара ничего не ответила и уставилась в окно.

– Ну, вот мы и приехали, – произнес подполковник Михайлов. – Прошу всех с вещами на выход.

5 (17 мая) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

О лихой перестрелке у Кашина моста было немедленно доложено императору. Павел поутру срочно вызвал к себе меня и подполковника Михайлова. Сразу после вахтпарада мы с Игорем отправились в Михайловский дворец, где предстали перед гневными очами самодержца.

– Что скажете, господа? – пыхтя от возмущения, сказал Павел. – Мне все это уже изрядно надоело. В моей столице среди бела дня гремят выстрелы и льется кровь. Вот вы, господин Патрикеев, что можете сказать в свое оправдание?

– Видите ли, ваше императорское величество, – спокойно ответил я, – нам приходится иметь дело не с кроткими агнцами, а с закоренелыми бандитами и убийцами. И когда те при задержании оказывают вооруженное сопротивление, подчиненным подполковника Михайлова пришлось, в свою очередь, открыть огонь, дабы защитить себя. Если позволите, мы расскажем вам все подробно, и тогда вы, государь, решите, правы мы были или нет.

Павел, немного остыв, кивнул головой, развалился на мягком диване и приготовился слушать.

– Ваше императорское величество, – начал Михайлов, – мы вместе с людьми господина Макарова проделали большую работу по розыску преступников, напавших на Резанова. И поиск закончился успехом. Нам удалось установить личность одного из них. Мы отправились в дом у Кашина моста, чтобы задержать и побеседовать с ним. Задержание прошло тихо и спокойно. А вот потом…