Александр Харников - Северный сфинкс

Как такое могло случиться – ума не приложу. Хочу лишь сказать, что чем больше я имею дело с русскими, тем больше они меня удивляют. Удивляют и пугают. Они, словно бестелесные демоны, о которых рассказывала мне моя бабушка. Появляются неизвестно откуда и исчезают неизвестно куда.

Вильсон отдал приказ своим людям доставить тело Смита к фон Штегеманну, добавив:

– И спрячьте труп этого… второго… Да так, чтобы его не сразу нашли.

А мы вернулись к фон Штегеманну. Не успели закрыться двери, как Вильсон, видимо, успев подогреть себя стаканчиком бренди, позвал всех членов отряда, а, когда они вошли, заорал, брызжа слюной:

– Как эти мерзавцы посмели поднять руку на английского офицера! Мы должны немедленно им отомстить. Сегодня же мы убьем и Буонапарте, и его визитеров!

– Подозреваю, – усмехнулся я, – что именно эти визитеры и застрелили Смита и того… второго. Они вполне могут прикончить и нас.

– Вы трус, Кэри! Жалкий трус! – презрительно произнес Вильсон.

Я хотел было ответить, что это явное оскорбление, но осёкся. Так как нельзя было считать Вильсона дворянином, я был лишен возможности вызвать его на дуэль, даже если бы мне этого и захотелось. Решив немного успокоить Вильсона, я сказал примирительным тоном ту самую фразу, после которой нас с О’Нилом отстранили от участия в этом безумном деле. К «Короне» мы с ирландцем пошли отдельно от всех.

– Сэр, – сказал мне мой верный ирландец. – Ежели что, то я знаю, как можно унести ноги отсюда. Один мой знакомый контрабандист…

– О’Нил, – перебил я его, – вижу, что у тебя в каждом порту есть знакомые контрабандисты. Скажи, а ты сам случайно не из их числа?

Ирландец усмехнулся и развел руками, из чего я понял, что мои подозрения верны. Впрочем, не раз пользуясь услугами контрабандистов, я относился к этой породе людей довольно снисходительно. Они обладали большими связями, и с их помощью можно было беспрепятственно перемещаться из одного европейского порта в другой. К тому же контрабандисты обладали еще одним немаловажным для людей моей профессии свойством – они умели держать язык за зубами.

– Простите, сэр, – произнес О’Нил, – но люди с гербами на дверцах их карет вряд ли нам помогут. Приходится иметь дело с… иными персонами.

Перед входом в «Корону» мы на всякий случай замотали нижнюю часть лиц шарфами и взвели курки пистолетов, которые мы прятали под плащами. Впрочем, люди Вильсона неплохо знали свое дело – гостиничная прислуга уже лежала на полу, связанная по рукам и ногам, а обе входные двери, как только мы вошли, тут же были заперты на засов…

Вильсон с пистолетом на изготовку стал медленно подниматься по деревянной скрипучей лестнице. Мы с О’Нилом, затаив дыхание, прислушивались ко всему происходящему…

Выстрелов мы не услышали – наверху раздалось несколько негромких хлопков, словно кто-то открывал бутылки с шампанским, потом звуки падения чего-то крупного и крик боли. О’Нил насторожился и шепнул мне:

– Сэр, я полагаю, что нам следует побыстрее уносить отсюда ноги. Тут творится что-то нечистое… Ни выстрелов, ничего… Только сверху никто не спустился. Похоже, что наших парней уже прикончили эти русские призраки.

Мне вдруг вспомнились окровавленные трупы бедняги Смита и его спутника. От ужаса волосы зашевелились у меня на голове, а по спине потекла струйка холодного пота.

О’Нил на цыпочках подошел к двери, осторожно отодвинул засов и выглянул наружу. Я вопросительно уставился на него.

– Сэр, если вы хотите остаться в живых, – свистящим шепотом произнес ирландец, – то делайте то, что я вам скажу. Сейчас мы пойдем в сторону порта, изображая двух подвыпивших матросов. Сэр, надеюсь, что у вас найдется при себе десятка два золотых монет?

Я кивнул О’Нилу. Деньги у меня были, и я не задумываясь отдал бы их тому, кто избавил бы меня от того ужаса, которого я натерпелся в этой проклятой гостинице.

Старательно шатаясь, я брел под руку с О’Нилом по вымощенной камнем улице. Ирландец затянул какую-то разухабистую морскую песню, я, как мог, подпевал ему. Так мы добрели с ним до берега Прегеля. Оглядевшись по сторонам, О’Нил уверенно направился к покосившемуся домику, стоявшему в стороне от остальных строений. Ирландец постучал в окно, прикрытое ставнями. В ответ раздался хриплый мужской голос, спросивший по-немецки:

– Кого это на ночь глядя принесли черти к дому почтенного бакенщика, и что надо незваным гостям?

О’Нил ответил на том же языке, что гостям нужна на время лодка почтенного бакенщика, и за беспокойство хозяину будет хорошо заплачено.

Скрипнула дверь, и на пороге появился пожилой человек. Он был одет бедно, но аккуратно. Видно было, что это старый морской волк – лицо его покрывал загар, полученный в тропиках, на щеке красовался шрам, по всей видимости, от ножа, а ладони были черны от въевшейся в кожу смолы.

– Вы хотите нанять лодку? – спросил моряк. – Хорошо. Только это обойдется вам в десять золотых.

Ирландец вопросительно посмотрел на меня. Вздохнув, я достал из кармана камзола кошелек. Отсчитав требуемую сумму, я передал ее моряку. Тот, довольно позвякивая деньгами, ушел в свой домик, откуда вскоре вернулся, держа под мышкой два весла.

Вскоре в полумраке мы увидели на берегу небольшую лодку.

– Сэр, я думаю, что нам следует уйти вниз по Пре-гелю до Хайде, где я смогу договориться о том, чтобы нашу лодку вернули бакенщику, а нас доставили в Пиллау. А в тамошнем порту можно будет нанять каюту на корабле, следующем в Швецию, откуда добраться до Англии не так уж и сложно.

Я вздрогнул. Минуту назад я собирался прикончить ирландца – да, конечно, он в очередной раз спас меня от смерти, но в нашем деле нет места для сантиментов. Но, услышав слова О’Нила про Англию, я сообразил, что он – свидетель нашего последнего разговора с Вильсоном. И в случае чего сможет подтвердить тем, кто будет разбирать правильность или неправильность наших действий, и то, что я предупреждал покойного Вильсона – а он был мертв, в этом я уже не сомневался, – что я был против всей этой аферы. Ну и, наконец, удача играет немалую роль в нашем деле, а О’Нил свою удачливость успел доказать не раз и не два.

– Хорошо, пусть будет так, – устало ответил я. Напряжение, охватившее меня, прошло, и мне сейчас захотелось просто лечь и забыться…

1 (13) июня 1801 года.

Кёнигсберг. Королевский замок.

Генерал-майор Михайлов Игорь Викторович

Официальная встреча нашей делегации с Первым консулом Французской республики произошла в Зале московитов. Тем самым подчеркивалась торжественность всего происходящего – ведь сегодня будет подписан договор о союзе между Россией и Францией. Если нам удастся заставить Наполеона соблюдать статьи Союзного договора, то не будет в этой истории позора Аустерлица, кровавой бойни при Прейсиш-Эйлау, в которой с обеих сторон было убито и ранено 50 тысяч человек, разгрома под Фридландом, горящего Смоленска и пылающей Москвы, заваленного трупами Бородинского поля и Заграничного похода, когда русские сражались за интересы союзников, готовых продать своих спасителей. Не будет всего этого! А что будет? Бог весть… Будем надеяться, что России не придется пятнадцать лет сражаться с французами.