Владимир Марков-Бабкин - Император двух Империй [litres]

Кофе уже вызывал отвращение, а от дыма папирос и трубок уже першило горло. Пришлось выгонять из ситуационного зала всех, кто желал перекурить. Но это все станет невозможным, когда начнется основная часть нашей игры. Тогда уж будет не до перекуров на стороне.

Тишина и покой над всем Рижским заливом. Даже немцы перестали стрелять.

Мы ждем. Они ждут.

Ждут на их и наших кораблях и подводных лодках. Ждут на их и наших аэродромах. Ждут на их и наших позициях.

Ночь, полная томительного ожидания.

Лишь волны Балтийского моря лениво катят свои гребни в ночной тьме. Впрочем, они тоже ждут. Вот только их ожидание совершенно беспристрастно. Им безразлично, чьи корабли и головы покрывать собой навсегда. Их головы или наши.

Театр одной ночи.

Близок рассвет.

Крым. Дворец Меллас.

14 (27) августа 1917 года

Крымская ночь темна. Лишь сверчки и прочая ночная живность. Где-то там внизу волны Черного моря разбиваются о набережную Мелласа.

– Готова?

– Да, ваше величество!

– Ну, с Богом тогда.

Две фигуры в полевой форме вышли из темного дворца и направились по дорожке в сторону командного центра.

Вход. Двери.

В проходе возникает удивленный офицер.

– Штабс-капитан Черенков, дежурный офицер, ваше императорское величество! Нижайше прошу меня простить, но…

Маша смерила его холодным взглядом.

– В чем дело, штабс-капитан?

Черенков сглотнул, но все же договорил:

– Дело в том, ваше императорское величество, что поручика Иволгиной нет в списках лиц, имеющих допуск на объект.

Царица несколько секунд изучающе смотрела на штабс-капитана, и тот, не выдержав взгляда, вновь сглотнул и неуверенно добавил:

– Могу вызвать генерала Артемьева, если на то будет ваша воля, ваше императорское величество. Лично я не имею права. Таков порядок. Прошу простить…

Она милостиво разрешила:

– Вызывайте.

Появившийся через пару минут Артемьев удивленно посмотрел на пришедших.

– Ваше императорское величество?

– Доброй ночи, генерал.

– И вам желаю здравствовать, ваше величество. Что-то случилось?

– Пока – нет. – Маша выделила интонацией слово «пока» и продолжила: – Я желаю занять свое место в «Аквариуме».

Ничего не понимающий генерал обратил свой взор на Черенкова.

– В чем дело, штабс-капитан?

Тот, проклиная все на свете, все же четко доложился:

– Ваше высокопревосходительство! Я не мог пропустить на объект поручика Иволгину, ввиду того что ее фамилия не значится в списках!

Артемьев кивнул и обратился к царице:

– Я сожалею, ваше императорское величество, но это действительно так. Таков порядок.

– Кто утверждает списки допуска?

– Лично государь император.

Маша уточнила ледяным тоном:

– Вы точно хотите отвлекать государя этим вопросом в эту ночь?

Генерал нахмурился. Ледяное пламя в глазах императрицы не сулило ему ничего хорошего. Но, в конце концов, зачем же ему лезть на рожон? Августейшие супруги всегда поладят между собой, а он будет крайним. Обретать же столь могущественного врага Артемьев вовсе не стремился. В конце концов, дал же государь допуск этой Иволгиной и в Меллас, и даже в сам дворец, в самые его внутренние покои. Она всегда теперь при императрице и всегда при оружии.

Успокоив себя такими рассуждениями, генерал кивнул:

– Впрочем, ввиду того, что государь повелел текущие вопросы согласовывать с вашим величеством, я думаю, что вы сами можете дать временный допуск поручику Иволгиной, который позднее утвердит его императорское величество.

Маша кивнула.

– Вот и прекрасно, генерал. Я даю допуск поручику Иволгиной на объект.

Артемьев сделал слабую попытку возразить.

– Нужно подписать некоторые бумаги…

Но ощутив нутром новую ледяную волну, поспешил добавить:

– Но это можно подписать, конечно же, и за столом.

– Благодарю вас, генерал.

И, обернувшись к штабс-капитану, она смягчила тон:

– Спасибо, штабс-капитан. Вы правильный офицер.

Для воспрепятствования намерениям противника захватить русские Моонзунские острова Высочайше повелеваю провести совместную операцию императорского Балтийского флота, Северного фронта РИА и Военно-воздушных сил нашей империи – «Квартет».

Командование операцией принимаем на Себя. Членами военного совета операции назначаем генерала от инфантерии П. М. Балуева, вице-адмирала В. К. Пилкина, генерала Свиты Г. Г. Горшкова. Начальником штаба операции назначается адмирал В. А. Канин.

На подлинном Его Императорского Величества рукой написано:

Скрепил: Начальник штаба Верховного главнокомандующего

Балтийское море.

Где-то западнее острова Эзель.

Линейный крейсер «Мольтке».

27 августа 1917 года

Как всегда, штабные планы были нарушены реалиями. Основная кильватерная колонна в ночной тьме догнала идущую впереди группу разведчиков Розенберга. Вопреки плану, процесс очищения акватории от мин серьезно затягивался, и идущей вслед за 97 всякого рода тральщиками основной эскадре пришлось сбавить ход до невозможных трех узлов.

График непростительно нарушался, и они опаздывали. В таких условиях и думать было нечего успеть к точке «Вейс», установленной примерно в 7 морских милях севернее бухты Тагалахт, к назначенному времени.

Они и так уже задержались на лишний час, что создавало угрозу их обнаружения русскими наблюдательными силами. Впрочем, вряд ли это что-то бы дало русским. Слишком уж несопоставимы силы сторон.

Однако нарушение графика весьма нервировало вице-адмирала.

Близился рассвет.

Остров Эзель. Аэродром.

14 (27) августа 1917 года

Сотни моторов затарахтели, за считаные секунды слившись в сплошной гул, от которого задрожала земля.

Первые машины покатили по летному полю.

– Ну, с Богом, девочки!

Штабс-капитан Галанчикова тронула с места тяжелую машину.

– Огради меня, Господи, силой честного и животворящего твоего креста, сохрани меня от всякого зла. Ослабь, оставь, прости, Боже, прегрешения наши, вольные и невольные, как в слове и в деле, как в ведении и в неведении, как во дни и в ночи, как в уме и в помышлении, все нам прости, яко благ и человеколюбец. Ненавидящих и обидевших нас прости, Господи человеколюбче. Благотворящим благо сотвори. Братиям и сродникам нашим даруй яже ко спасению прощения и жизнь вечную. В немощах сущих посети и исцеление даруй. На море управи…