Б Беломор - Следовать новым курсом [litres]

Первыми поборниками этой идеи стали её авторы, французы. И увлеклись до такой степени, что, когда разразилась несчастливая для Второй империи война с Пруссией, французский флот оказался к ней совершенно не готов. Нет, он был достаточно многочислен и боеспособен, но вот беда: французские адмиралы готовились к крейсерским действиям против англичан, которые одни могли стать союзниками Франции в борьбе с растущей мощью германской нации.

Итог закономерен: французский флот не принял в боевых действиях сколько-нибудь заметного участия. Единственное столкновение, случившееся возле никому не нужной Гаваны между французским авизо «Бувэ» и прусской канонеркой «Метеор», не в счёт, тем более что «лягушатники» в этом бою проявили себя не с лучшей стороны. Но это никого не отрезвило: новое поколение французских моряков и кораблей по-прежнему готовилось к истреблению британской торговли.

Второй державой, сделавшей ставку на концепцию крейсерской войны, стала Россия. Её выход в океаны после проигранной Крымской войны принёс с собой такое понятие, как «русская кругосветка», – когда фрегаты и корветы Российского Императорского флота огибали мысы Горн и Доброй Надежды, следуя на Дальний Восток для службы на Сибирской флотилии. Это были годы большой игры, годы соперничества Британии и России в Средней Азии, годы туркестанских походов и афганских кампаний. Две державы не раз оказывались на грани большой войны, так что выбор русских, не готовых к прямому противостоянию с броненосными английскими эскадрами, выглядел вполне логично. Боевые корабли под Андреевским флагом бороздили океанские просторы, следуя из Кронштадта во Владивосток и обратно, – и в случае начала войны с Британией они, превратившись в крейсера, принялись бы истреблять торговые суда на океанских трассах.

Разумеется, англичане это осознавали. А потому самым многочисленным классом в их флоте были отнюдь не броненосцы, а именно защитники торговли, призванные в числе прочего демонстрировать флаг империи в удалённых уголках земного шара. Но и двухдержавный стандарт, ещё не принятый официально, уже владел умами лордов адмиралтейства – вот и дымили на рейде Спитхеда колонны казематных, башенных и барбетных броненосцев и мониторов, внушая своим числом трепет недругам Туманного Альбиона.

Увы, неколебимой эта мощь выглядела только на парадах да в списках кораблей и судов королевского флота. На деле же необходимость защищать разбросанные по всему миру колонии и флотские базы превращала британское морское превосходство в опасную химеру. Слишком широко была раскинута сеть, слишком крупными были её ячеи, слишком мало было телеграфных станций и кабелей, соединяющих острова и континенты. Дерзкий рейдер имел неплохие шансы ускользнуть от гончих, винтовых фрегатов и корветов, крестящих своими курсами океанские просторы. Другой вопрос, что и сами рейдеры имели не слишком много шансов на солидную добычу. Океан необъятен, и, чтобы поймать жирного торговца или транспорт с военными грузами, надо жаться к неприятельским портам, рискуя из охотников превратиться в добычу.

Нечто похожее происходило и с кораблями линии. Кроме эскадры Канала и мощнейшей Средиземноморской эскадры, британцы держали броненосцы и на Вест– и Ост-Индской станциях, на Тихом океане и бог знает ещё где. Растущие амбиции многих стран (всем памятен урок, преподнесённый британцам перуанским монитором «Уаскар») подталкивали их обзаводиться броненосным флотом – и это приходилось учитывать при распределении боевых единиц Ройял Нэви.

Нельзя быть сильным сразу и везде. Но именно этого и пытались достичь британцы в течение всего девятнадцатого века – во всяком случае, на море. Вера в непререкаемость британского морского могущества держалась по сути на общественном соглашении: прочие страны утвердились однажды в мысли, что англичане на море сильнее всех и это навсегда. Так даже удобнее: мир нуждается в точках отсчёта, в незыблемых понятиях – и броненосная мощь королевского флота как раз и была одной из них.

В известной нам истории никто не рискнул проверить эту аксиому на прочность – во всяком случае, до 1914 года, когда на просторы мирового океана вырвалась Восточно-Азиатская эскадра вице-адмирала фон Шпее, германские вспомогательные крейсера и любимцы фортуны «Эмден» с «Кёнигсбергом». Но если колесо истории однажды подпрыгнет на подвернувшейся под обод кочке и покинет привычную колею…

Об этом – наша книга.

Из дневника С. И. Казанкова

…Лестовский объявил, что, поскольку англичане получили сведения о нас от своего консула в Гамбурге, всем находящимся на борту «Тюрингии» (мы считаем дни до того момента, когда можно будет назвать её «Москвой») следует проявлять разумную осмотрительность. Покуда судно не удалится от берегов Англии, русским матросам и офицерам запрещалось появляться на верхней палубе в форме и группами больше трёх человек.

Это неудобство до некоторой степени смягчают непривычные для нас, военных моряков, бытовые удобства. «Тюрингия» построена как грузо-пассажирское судно, способное совершать переходы через Атлантику, так что у офицеров в каютах зеркала, бронза, ковры, диваны, картины в позолоченных рамах, гобелены. Стол в кают-компании сервируют хрусталём и серебром. Что до обилия и изысканности блюд – уверен, когда придётся сесть на привычную солонину, мы будем вспоминать о них с тоской.

У нижних чинов условия, разумеется, попроще – они размещены в нижней палубе, в помещениях для эмигрантов. Но зато – с персональными нарами, да и кормёжка очень даже недурна.

Дабы все эти изыски не разлагали личный состав, офицеры составили план практических занятий, условившись с немецким капитаном, что наши матросики будут стоять вахты вместе с его людьми. Это особенно полезно, поскольку позволяло заранее освоить машинное хозяйство парохода. Что до артиллеристов и минёров, то они практиковались с предметами своей специальности в трюмах, куда военное железо погружено в ожидании скорых перемен.

Офицеры тоже старались не терять времени даром: помимо занятий с матросами, занимались штурманским делом, изучали международные морские правила, положения о призах и крейсерской войне. Более других усердствовали командир, капитан-лейтенант Лестовский, и, разумеется, старший офицер. На них лежала непростая задача: превратить кучку набранных с бору по сосенке людей в полноценный, работоспособный механизм, называемый «судовая команда». И сделать это быстро – скоро предстоит взяться за дело…