Александр Ярославцев - Обманутый и оскорбленный [litres]

Снятие осады Силистрии моментально нашло отголосок в высокой дипломатии. Увидев, что Горчаков откровенно боится австрийских дивизий, Франц-Иосиф подписал с турецким султаном две конвенции. Согласно первой, Австрия получала право временно занять Албанию, Черногорию и Боснию, по условиям второй австрийским войскам разрешалось занять Дунайские княжества. Буоль немедленно известил об этом Нессельроде, пригрозив началом боевых действий в случае отказа очистить Валахию и Молдавию.

Вслед за ультиматумом из Вены в русскую столицу поступил ультиматум из Берлина, в котором тесть царя извещал Николая о том, что не поддерживает действия австрийского императора. Прусский король очень испугался того, что, заняв Дунайские княжества, Австрия настолько усилится, что перестанет считаться с позицией Пруссии во Франкфуртском союзе.

Подобные действия Берлина были слишком запоздалыми, ибо с этого момента события понеслись вниз, подобно мифическому камню Сизифа, и остановить их никто не мог.

Узнав о решении Горчакова отвести войска за реку Прут, Николай был вынужден молча наблюдать за его действиями. Первая часть Восточной войны была проиграна окончательно, исключительно из-за предательской позиции венского дома, который занял Дунайские княжества в июле.

Казалось, что Европа добилась умиротворения России и конфликт был исчерпан, но Париж и Лондон ничего не хотели слышать о мире. Наполеон и Виктория в один голос твердили, что русским нужно преподать крепкий урок на будущее и намеревались перенести боевые действия на русскую территорию.

При помощи своего флота союзники собирались произвести десантирование на северное побережье Черного моря. Высаживаться в Одессе или устье Днестра, где находилась бывшая Дунайская армия, французы и англичане отказались: господа европейцы не были самоубийцами. Десантироваться на Кавказском побережье, несмотря на энергичные просьбы турок, они также не стали. Слишком длинен и опасен был путь в исконно русские земли, а имам Шамиль так и не смог поднять мощное восстание по ту сторону Кавказского хребта. Получив деньги и оружие, грозный горец потерпел поражение на подступах к Тифлису и был вынужден уйти в горы, зализывать раны.

Оставался только Крым, с главной базой русского флота на Черном море, и объединенное командование остановило свой выбор на этом направлении. Крокодил изготовился нанести медведю новый удар, который должен был быть решающим в их схватке.

Весь июль русский император получал одно неприятное известие за другим. Видя, как хмурит чело ее венценосный супруг, императрица Александра Федоровна пыталась всеми силами помочь и приободрить его. В один из горестных дней, во время завтрака, она обратилась к мужу с необычной просьбой:

– Мне кажется, что после ранения Паскевича и неудачи Горчакова тебе как никогда нужен верный и смелый человек, разбирающийся в военном деле. Я взяла на себя смелость и пригласила в Петербург Мишеля Ардатова. Он будет со дня на день, и я очень прошу тебя найти время принять его.

Столь неожиданное известие удивило и вместе с тем обрадовало императора. Талант ушедшего в отставку Ардатова был бы ему в помощь, и Николай не стал пенять супруге, влезшей в его дела.

– Хорошо, дорогая. Скажи мне, когда он приедет, и я обязательно приму его, – улыбнулся император и в знак признательности супруге нежно сжал своей ладонью ее маленькую руку.

На дворе стояло жаркое лето 1854 года, которое должно было решить, оставаться России могучей империей или превратиться в региональную державу.

Когда дежурный адъютант императора Николая I распахнул резные двери царского кабинета перед графом Михаилом Павловичем Ардатовым, званным во дворец по именному повелению, первым, что увидел перешагнувший порог гость, было то, как сильно сдал его старый друг. Их последняя встреча состоялась в 1848 году, когда соседнюю Австрийскую империю сотрясали раскаты венгерского мятежа. Тогда Николай точно так же неожиданно вызвал своего старого боевого товарища к себе во дворец, чтобы поговорить о сложном положении соседней монархии. Император очень ценил мнение Михаила Павловича. За все время своей службы граф зарекомендовал себя не только прекрасным и добросовестным исполнителем порученного ему дела, но и как человек, способный подать дельный совет в трудную минуту.

Последнее свидание двух старых соратников, правда, не принесло радости ни одной из сторон. Оценивая венгерские события, Ардатов был категорически настроен против оказания помощи венскому двору, резонно указывая императору, что Австрия всегда была тайным недоброжелателем России. Поэтому граф настойчиво рекомендовал государю воздержаться от посылки русских войск на помощь австрийскому императору Францу-Иосифу. Он советовал дождаться распада Австрийской империи, чтобы потом можно было свободно присоединить к землям империи Галицию и Молдавию. К сожалению, тогда государь всецело внимал речам и советам канцлера Нессельроде, который, тайно сочувствуя венскому двору, умело играя на нелюбви императора к любым революциям, сумел уговорить его помочь своему августейшему соседу.

История со временем все расставила на свои места, наглядно показав русскому царю, кто из его советников был прав. Получив имперскую корону из рук русского царя, Франц-Иосиф затаил огромную обиду, которую смог реализовать через четыре года, нанеся коварный удар в спину своему спасителю. Когда русская Дунайская армия под командованием фельдмаршала Паскевича вторглась в Валахию и подошла к Дунаю в районе Рущука, венский двор выразил резкое несогласие с действиями Петербурга и пригрозил немедленной вой ной, если русский царь не пересмотрит свое решение. Одновременно с этим аналогичное заявление прозвучало из уст прусского короля, на поддержку которого император Николай очень рассчитывал, надеясь на старые династические связи. Увы, расчеты русского царя на понимание и поддержку Вены и Берлина рухнули в одночасье, подобно карточному домику. Никто из августейших соседей не собирался поддерживать укрепление России, видя в ней опаснейшего конкурента своим политическим планам.

Беда не приходит одна. И эту житейскую мудрость императору Николаю пришлось испытать на своем примере. Вслед за предательством соседей-должников выяснилось, что военная разведка в Париже работает из рук вон плохо. Полностью веря донесениям разведки о том, что новый французский император Наполеон III не сможет в короткий срок создать боеспособную армию для противостояния действиям русских на востоке и что военный союз между Англией и Францией невозможен, царь с легким сердцем объявил войну Турции. Каково же было его удивление, когда он узнал, что в Марселе готов к отправке в помощь Турции сорокатысячный корпус во главе с маршалом Сен-Сиром, под знамена которого англичане также поставили двадцать тысяч своих солдат и весь свой флот! Союзнические войска вот-вот должны отправиться в плавание, конечной целью которого был Стамбул.