Роман Гриб - АлкХимик 2

На этот раз визгов, воя, криков и прочих звуков не было. Просто мощная вспышка, несколько секунд нашей с Каншером слепоты, и звук катящихся по камням костей. Когда зрение к нам вернулось, и я зажег еще один небольшой светляк, чтоб ориентироваться, нашему зрению предстали просто белые кости Кольвы. И череп, валяющийся на полу на боку, глазницами в нашу сторону.

— Да как его уничтожить? — задумчиво посмотрел на череп Каншер.

— Только не говори, что он еще не всё. — перевел я взгляд с черепа на мага и обратно. — И так чуть не сдохли.

— В том-то и дело, что не всё. — кивнул некромант. — В черепе и грудине еще открыты источники силы, а значит, и дух все еще привязан к костям.

Повинуясь моей мысленной команде, из щеки вынырнуло щупальце Немо с моноклем, выявляющим алхимические ингредиенты. Раз кости нужны для зелья, это ж значит, они должны светиться. И пусть алхимическая подсветка исходила от разбросанных по полу ребер и костей рук, артефакт показывал это все немного поярче, и сквозь предметы. Проверка подтвердила мои догадки и выводы Каншера. Все остальные кости, даже лежащие в гробу, буквально сияли красным. Легендарные компоненты, из них сразу выйдет экстракт, минуя все эти низшие стадии, и параметры будут ого-го. Но вот череп и грудина светились немного по-другому. Вот как Двал светился — трудно описать, это нужно своим глазом со спецстекляшкой увидеть. В любом случае, пока он сохранял подобие жизни, обычный глаз не видел в нем алхимии, только через монокль. К тому же Двал вампир, тоже нежить. Пусть и выглядит, как живой.

«Ego… Est… Mortem…» — вдруг раздался прямо у меня в голове странный шепот, и все мое тело охватила сильная слабость, заставившая упасть на четвереньки не только меня, но и Каншера. И сразу после этого по коже пробежали мурашки, а на меня напал не то, что приступ страха — необоснованный ужас. Кажется, такое называют панической атакой. Сознание поплыло, и захотелось убежать далеко-далеко, спрятаться глубоко-глубоко, сидеть тихо-тихо… Как при весеннем призыве в известном анекдоте про Маугли. Видимо, именно про эту ауру и говорил Каншер. А лорд Кольва Дос вновь принялся взлетать. Не весь, всего лишь череп, даже без нижней челюсти, и грудина. Из глазниц черепушки вырвалось густое черное дымное облако, а вот вторая кость исторгла из себя серую прозрачную субстанцию. В результате получилось серое прозрачное туловище и черная непроглядная грива. Гибрид ноксиды и мориды, только еще и с настоящими костями.

Но в этот раз лорд не стал играть с тьмой. Теперь настала пора второй, серой энергии. И в том, что это стихия смерти, можно было даже не сомневаться. Первым, что начало умирать возле Кольвы, оказался его собственный саркофаг. Казалось бы — гранит, один из самых вечных материалов. Но даже он тупо начал осыпаться песком. Не так, что раз — и рассыпался, как куличик, нет. Но с его поверхности одна за другой начали осыпаться песчинки. Похожий эффект можно наблюдать, например, у бетона, незащищенного от дождя и ветра, только на протяжении десятилетий. В масштабе десять лет в секунду. Однако, одновременно с этим росло и серое тело Доса, и расширялась эта аура смерти. Через несколько секунд песок начал сыпаться с потолка, да и поверхность пола тоже стала покрываться кавернами, заполненными песчинками. А через пять секунд из меня начала уходить жизнь. И это ни разу не метафора — полоски жизни, выносливости и маны уверенно поползли вниз, с каждым ударом сердца набирая скорость.

Не нужно думать, что мы не пытались ничего сделать. Каншер изо всех сил что-то там колдовал, но видимо, аура ужаса сбивала ему всю концентрацию, потому что линии магических узоров лопались и растворялись едва ли не быстрее, чем он их создавал. Мне же ничего лучше в голову не пришло, чем посмотреть Кальве в глазницы, и произнести:

— Слушай сюда!

И это стоило мне нескольких секунд, потому что система выдала ошибку о том, что цель неразумная, и подчинение невозможно. А голова заболела так, будто ее сжимали гидравлическим прессом. Часть этой боли каким-то образом сумел взять на себя Лекс. И в общем-то, именно он и спас всю ситуацию, подсказав, что можно использовать в такой ситуации.

Умение, о котором я совсем забыл, потому что не знал, как его использовать, и что со мной после этого будет. Потому что не знала и сама Токи-Токи, о чем четко сказала в описании. Режим прокуратора бездны. Мертвый урод качал из меня ману, и если превратить ее в ману Черной Бездны, твари это определенно не понравится. А я… Если что, я и так на перерождение отправлюсь, если не попытаться что-то сделать.

— Биполяр очка. — из последних сил прорычал я.

Обычно синяя, шкала маны моментально окрасилась в чистейший черный цвет. А также и моя кожа. Но хотя бы стало легко дышать, а аура ужаса этого хренова умертвия сменилась его же собственным, полным предсмертного ужаса, воем. Череп и грудина лорда принялись темнеть, и их рассекла сеть мелких черных ниточек. Но, стоит отдать ему должное — высасывать из меня силы он перестал почти сразу, поэтому отравление он получил минимальное. Но мне было совсем не до Кальвы Доса. Потому что мои собственные изменения на этом не прекратились. А заодно и проявилось еще одно косвенное подтверждение теории о том, что бездна относится к стихиям.

Вся мана моего тела в данный момент была замещена на ману бездны, а это было равнозначно великому, полному слиянию со стихией. Хоть я при этом и был жив, и даже сохранил свой разум. Но тело продолжало меняться. Ногти на правой, не измененной ядом Лекса, руке, тоже вытянулись и заострились, превращаясь в когти. Одновременно с этим начало меняться зрение. Светляк погас, лишенный подпитки маной, израсходовав уже вложенные в него запасы энергии, но я продолжал видеть. Нечетко, размыто, но я видел. Как в играх через прибор ночного виденья хреновой паршивости, на низком разрешении и в дыму. Но среди этой мрачной реальности сияли белые маяки — очевидно, души. Для сравнения я посмотрел поочередно на Кальву и Каншера. Выглядели они по-разному. Вокруг тела Каншера слабо светился овальный кокон — аура, само тело светилось немного сильнее, но свечение угасало к концам конечностей. Сильнее всего сияло что-то, похожее на бабочку, в груди, и несколько очагов свечения вдоль всего тела, от жопы до макушки. Выглядело это гармонично, и вызывало аппетит.

А лорд выглядел иначе. Кокон вокруг его сущности был какой-то грязный. Как загнившая картофелина. Бабочка, как у Каншера, была привязана к грудине какими-то серыми нитями, а из дополнительных источников света был только небольшой фонарик на макушке черепа, и оттуда к бабочке тоже тянулись серые неприятные нити. Будем считать, что это тоже душа. По крайней мере, она тоже вызывала желание сожрать ее. Но сначала ее нужно очистить от гнили.