Алекс Шу - Деньги пахнут кровью (СИ)

— А тележку? — мой напарник Иван, недовольно скривился. — Чего на горбу всё тащить?

— А тележки сейчас все заняты, — поясняет Сергей Владимирович, — Семен, Гриша и Рома на обувном складе товар принимают и разгружают. Так что придется так потаскать, ручками.

Тащим ящики к входу, там уже стоит рафик, с распахнутой дверью. Рядом суетится пожилой, усатый армянин.

— Ребята, осторожно, — просит он, — сделайте всё быстро и качественно, не обижу, мамой клянусь.

Второй, смуглый парень, молча смотрит на нас. Замечает меня и лицо вспыхивает удивлением.

— Мишка, Елизар? Брат! — меня сжимают в крепких объятьях.

— Да подожди ты, — ворчу недовольно. — Дай, ящики поставить в машину. Разобью, мне же претензии предъявите.

— Так ребята, — вступает в разговор, подошедший Макароныч, — позже поговорите. Давайте сначала машину загрузим, потом её от входа отгоните, и можете пообщаться, только не очень долго, у Михаила ещё рабочий день не закончился.

Полный армянин согласно кивает и что-то говорит молодому на своем языке.

— Хорошо, — парень отходит от меня. — Миш, как закончишь, дядя Вазген с вами рассчитается, и перетрем пару минут. Хорошо?

— Хорошо, — киваю я.

Ящики мы погрузили быстро. Пожилой армянин вручил пачку денег Макаронычу, засунувшему её в карман, не пересчитывая, а потом подошел к нам. Достал перемешанную кучку денег из внутреннего кармана пиджака. Выудил из неё кончиками пальцев три розовых десятки и вручил их довольному бригадиру. А тот, «не отходя от кассы», сразу рассчитался с нами.

Вазген захлопнул дверцу рафика. Через несколько секунд он уже сидел за рулем, открыл окно сказал что-то парню, и включил зажигание. Машина затряслась, выплюнула черные хлопья дыма, и поехала во дворы, исчезая из вида.

Бригадир с Ваней и Макароныч скрылись внутри склада, оставив нас с парнем у входа.

— Мишка, брат, как я рад тебя видеть! — восклицает мой новый/старый знакомый.

Меня опять обнимают и целуют в щеку от избытка чувств.

«Млять! Что делать? Что ему отвечать? Я даже не знаю, кто это вообще», — звенит в мозгу паническая мысль.

— Что смотришь так? — парень отстраняется от меня, окидывая недоуменным взглядом, — Совсем забыл Ашота, да?

— Извини, меня недавно подрезали, упал, головой стукнулся, многое позабыл, — сокрушенно развел руками я, — травматическая амнезия, будь она неладна.

Парень пристально смотрит на меня, потом вздыхает, что-то для себя решив.

— Нам обязательно надо встретиться и поговорить, — горячо восклицает Ашот. — Запиши мой телефон. А хочешь, я в пятницу к тебе после работы подъеду?

— Давай, — согласился я, — я в шесть заканчиваю.

— Тогда я в шесть приеду. Здесь буду тебя ждать, а машину недалеко поставлю.

— Хорошо, — кивнул я. — Договорились.

— Но телефон ты на всякий случай запиши, — погрозил мне пальцем армянин, — мало ли что.

— Сейчас ручку и листок возьму.

Быстро сбегал в бухгалтерию. Всё необходимое молодая девчонка, работающая помощником главбуха, выдала мне сразу с просьбой отдать обратно ручку. Клятвенно пообещал её через пару минут вернуть, и пошёл к Ашоту.

Парень присел на ящик быстро написал мне номер и передал листок.

— Не потеряй. Ты всегда можешь ко мне обратиться по любому вопросу. Днем, ночью, когда понадобится. Если что-то срочное, звони сразу, даже не дожидаясь пятницы. Двери моего дома всегда открыты для тебя, Миша, — чуть высокопарно выразился Ашот.

— Так и сделаю, — улыбнулся я.

— До свидания, брат, я рад, что тебя нашёл, — армянин порывисто обнял меня. — В пятницу в шесть я буду здесь. Поедем, перекусим в кафе, поговорим о жизни.

— Хорошо. Буду ждать тебя…. Брат, — чуть неуверенно добавил я.

Ашот отстранился, махнул мне рукой, спрыгнул с площадки склада, и быстро пошёл во дворы, где стоял «рафик» дяди.

Мгновение я провожал взглядом удаляющуюся спину знакомого, а потом развернулся и пружинистым шагом двинулся в подсобку. В помещении было прохладно и темновато. Лампочка, ввинченная в патрон, висящий на проводе, тускло освещала пространство.

Ваня с присоединившимся к нему коренастым смуглым Гришкой, похожим на цыгана, и полным здоровым Ромой, сидели на ящиках и лениво перекидывались картами, играя в «дурака».

Сергей Владимирович, разложил на колченогом растрескавшемся столе бутерброды, завернутые в полиэтиленовый пакет, баночку с огурцами, выставил початую бутылку «Посольской» с граненым стаканом и готовился к перекусу.

— Будешь? — предложил он, увидев мой взгляд, — этим обормотам я предлагал, но они решили в картишки покатать.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Спросить хочу у вас кое-что. Можно?

— Чего выкаешь как баре? — проворчал бригадир. — На ты обращайся, здесь всё свои. Спрашивай, чего хотел.

— Сергей Владимирович, а почему все начальники секций и даже замдиректора с вами и нами так сюсюкаются, разговаривают уважительно. Макароныч, вообще чуть не расплакался, когда вас просил бутылки с ящиков не брать. Они всё-таки начальство, а мы люди маленькие, подчиненные.

— Эх, Мишка, — усмехнулся Сергей Владимирович. — Сразу видно, что ты человек новый и специфики нашей профессии не знаешь. Запомни, никому из этого, так называемого начальства, с грузчиками ссориться нельзя.

Он неторопливо взялся за бутылку, набулькал в стакан прозрачную жидкость, поднял его, направив на свет, даже глаз прищурил, рассматривая водку, а потом неожиданно резко опрокинул её в рот. Крякнул, утерся рукавом, захрустел огурчиком, и довольно посмотрел на меня.

— А почему им нельзя с нами ссориться? — невинно поинтересовался я. В принципе у меня имелись соображения по этому поводу, но захотелось послушать аксакала.

— А потому, — раскрасневшийся от выпивки бригадир назидательно поднял указательный палец вверх, — что это чревато, большими неприятностями для любого начальника. Есть такой интересный документ «Нормы естественной убыли товаров», а там подраздел «потери от боя тары». Так вот, они замеряются от вида спиртных напитков, расстояния, на которое их пришлось перевозить и некоторых других факторов. Вот наорет на меня Макароныч, а я возьми и урони пару ящиков коньяка. Бутылки вдребезги. Ко мне какие претензии? Скажу, тара слабая, плохо держит или ещё что-то. А потом Макароныча будут иметь во все дыры, потому что лимит боя превышен. И придется ему со своего кармана за разбитые бутылки платить. И что он со мною сделает? Да ничего. Может попытаться заместителю директора пожаловаться. Но если я наглеть не буду, ничем плохим для меня это не окончится. А теперь другой случай представим. Мы с тобою аккуратно выгружаем бухло, переносим его так, чтобы ничего не разбить. Образуется излишек, который можно продать «налево», а деньги поделить и нам чуток отстегнуть.