Владислав Стрелков - Тропой мужества [litres]

Виктор невольно улыбнулся и вдруг обнаружил, что напряжение его отпустило. Тем временем они уже подъезжали. Осталось два десятка метров до намеченного для остановки места.

– Готовность, – сказал Петров. – Ты патрон дослал?

– Дослал, тащ лейтенант, – ответил водитель.

Действие водителя заключалось в следующем – он выходит из кабины, карабин на плечо, находится рядом с дверцей и имеет скучающий вид. По сигналу падает и перекатывается под грузовик, стреляет в ногу ряженого лейтенанта, потом ведет огонь по выбору.

– Прими вправо и вставай.

ГАЗ-АА остановился, и Петров вышел.

– К машине! – крикнул он бойцам, после чего одернул гимнастерку, прошелся пальцами вдоль ремня, загоняя складки назад, укрепил фуражку и направился к ряженому лейтенанту.

– Лейтенант Петров, N-ский стрелковый полк, – вскинув в приветствии руку, представился Виктор.

– Лейтенант госбезопасности Петерсонс, – представился ряженый, не ответив на воинское приветствие. – Предъявите документы, лейтенант.

Петрова взяло зло. Стараясь не выдать своих чувств, он расстегнул клапан кармана и, выудив книжку, протянул ее лейтенанту.

«Чего он грубо-то?»

«Спокойно. Естественно, нам тут не рады. На акцент внимание обратил?»

«Обратил, но это еще ничего не доказывает. Латыш или эстонец…»

«Как удобно-то, чтоб акцент объяснить! Ты на глаза его и остальных посмотри».

Да, взгляды были неприветливые, даже больше враждебные. Однако и тут у Петрова имелось сомнение – враждебность можно объяснить подозрительностью, исходя из обстановки…

– Товарищ лейтенант, поясните причину блокировки проезда, – неожиданно для себя произнес Петров.

Ряженый оторвал взгляд от документа и посмотрел на Виктора. И Петров увидел откровенную угрозу.

«Ты что творишь?»

«Не мешай! – отмахнулся гость. – Я специально».

– Неужели приказ фон Ланценауера? [17]– невозмутимо спросил Петров.

На миг показалось, что ряженый растерялся, но тут же взгляд стал жестким и красноречивым. И после пассажа «гостя» в глазах лейтенанта читалась уже не угроза, а приговор. Рука энкавэдэшного лейтенанта скользнула к ремню, сначала к тому месту, где у офицеров вермахта обычно располагается кобура, затем уже к боку. И все сомнения разом пропали. В следующий миг Виктор шагнул к ряженому, заблокировал руку, которая уже ухватилась за рукоятку пистолета, и одновременно нанес удар в кадык. Затем схватил за ворот, рванул лейтенанта на себя и изо всех сил крикнул:

– Бей!

Виктор упал, закрываясь ряженым лейтенантом, одновременно пытаясь вырвать из его рук пистолет. Удалось с трудом.

Грянувший залп оглушил. Ответные очереди были немногочисленные и короткие. Дольше всех отстреливался успевший скатиться под берег диверсант ниже от моста, но бойцы, что укрылись в канаве, и те пятеро, что на холме, плотным огнем заставили его замолчать.

Стрельба стихла. И Петров, осторожно приподняв голову, осмотрелся. Никто из диверсантов не двигался. Судя по ранениям, в каждого прилетело минимум по пять раз. И если на этом берегу установилась относительная тишина, то на другом наоборот.

Коровы, что спустились к воде, с началом перестрелки, взбаламутив воду, рванули на берег. Все стадо отшатнулось и начало быстро отодвигаться от моста. Люди тоже запаниковали, заголосили и попытались ретироваться, однако стадо быстро перекрыло все пути. И люди заметались меж испуганных коров.

Петров откинул замершего лейтенанта и встал. Взгляд зацепился за кровь на лацкане. На миг он запаниковал. Быстро оглядел себя, но ран не обнаружил.

– Веселков, Масютин… где вы там?! – крикнул Виктор, держа наготове отобранный ТТ и контролируя обстановку. – Ко мне, бойцы!

Красноармейцы поднялись из канавы, держа наготове винтовки. Не забыли инструктаж, отметил про себя Петров и показал двум бойцам проверить диверсанта под берегом, а четверым взять под контроль остальных – мало ли кого недострелили. Затем повернулся к лесу и дал отмашку Степаненко, и через пару секунд к мосту выдвинулся весь личный состав его взвода.

А сам Виктор склонился над ряженым. Тот не двигался, и Петров перевернул его, недоумевая – он что, убил диверсанта одним ударом в кадык? Все стало понятно, когда на правом боку Виктор увидел огнестрельную рану. Пощупал пульс с подсказки «гостя», но надежда не оправдалась – мертв главный диверсант. В досаде сплюнул, ведь в комплекте с «языком», да таким важным, все, что он ранее передал командованию, выглядело бы достовернее. Но делать нечего… что вышло, то вышло. А как вышло? Прикинув направление раневого канала, он поднял голову и пристально посмотрел под грузовик, где до сих пор находился водитель.

– Голубев, ну-ка иди сюда, – поманил он бойца. – А винтовочку на месте оставь от греха!

Водитель выбрался, весь трясясь как осиновый лист. Пот градом стекал с испуганного лица.

– Я… я, тащ к-к-комндир… я… – начал, заикаясь, говорить боец, – я как вы приказали…

– Голубь мой сизокрылый, – прищурился Петров, – я приказал по ногам стрелять, а ты за малым своего командира чуть не убил!

«Не ругай бойца, – сказал голос, – случилось то, что случилось. Смотри, как его трясет. Адреналин так и бурлит, вот-вот в обморок свалится».

Что за адреналин такой, Виктор узнал сразу же. «Это фермент, выделяющийся организмом в стрессовой ситуации, – пояснил гость, – так сказать, в опасной ситуации. Или при испуге. Сам-то ничего не чувствуешь?» И действительно, ощущалась какая-то эйфория, легкость в теле. Казалось – все по плечу. Диверсанты? Да хоть весь их батальон сюда подавай!

«Не обольщайся, – обломал его гость, – диверсов одолел и теперь круче гор и яиц? А действие адреналина недолгое, и с непривычки последствия бывают разными, иногда плачевными, в нашей ситуации. Не у всех, как у тебя, проходит. Вон, водителя твоего как колбасит-то!»

Хмыкнув на пассаж гостя и отмахнувшись от сбивчивых объяснений испуганного красноармейца, Виктор принялся обыскивать ряженого лейтенанта. В правом кармане гимнастерки нашлась красная книжка с гербом и надписью «НКВД». Книжка выглядела потертой и видавшей виды, однако год стоял 1941! «Фрицы явно перестарались в старении ксивы. Дальше ищи». Последующий осмотр принес еще одно удостоверение – серую книжку с нацистским орлом и свастикой, плюс овальный жетон с проточкой посередине и на бечеве. Открыв зольдбух, Петров прочитал – обер-лейтенант Карл Краузе.

«Я же говорил! – хмыкнул гость. – Осталось сломать пополам жетон и нижнюю часть сунуть в рот мертвеца».

«Обойдется», – ответил Виктор.

– Масютин! – позвал он бойца. – Обыскать всех. Ищите вот такие документы и жетоны. Книжек должно быть две!

И лейтенант показал какие.