Владислав Стрелков - Тропой мужества [litres]

Я по роще версты три командира тащил. По пути несколько бойцов прибилось. Встали мы, смотрим друга на друга… как чумные. Упали. Лежим. И подняться сил нет. Прямо там и заночевали. Только спать боялись, а ну приснится бойня та…

Поутру командир очнулся. Не ранило его даже, только контузило. Сидит и воет. А мы и что делать не знаем. Потом ТТ свой достал и к голове… только обойма пустая, все по танку высадил. Мы пистолет-то отобрали, и патроны тоже, что остались… потом говорили с ним. Командир ведь, одни красноармейцы вокруг, ни одного сержанта даже нет. Вроде отошел командир. Повел он нас. Только иной раз плакал. Но мы понимающие, чего уж. Такое пережить… Потом к вам вышли, дальше вы знаете. Я лишь за товарищем майором приглядывал, чтобы не дай чего…

Боец тяжело вздохнул.

В палатке стало тихо. Лица командиров задумчиво-нервные, наверняка ставят себя на место майора. Вот комиссара даже перекосило, видно явственно представил себе танк, давящий людей. Майор тоже поморщился и даже вздрогнул. Лишь полковник задумчиво хмур. Жуков сам хотел представить, но не дал внук. И правильно, и так нервы не к черту.

– Ты иди, Лосев, – тихо сказал Жуков бойцу, – отдохни, за товарищем майором пригляди.

Пауза затягивалась. Колышкин, нервно расстегнув воротничок, смотрел в угол палатки. Воеводин вытирал вспотевший лоб платком.

– Да, увидеть такое не приведи… – прервал затянувшееся молчание Скоробогатов. – И все же малодушно стреляться…

– А не руби с плеча, Иван Иванович… – вновь остановил комиссар полковника. – Ни ты, ни я, никто не ведает, как повел бы себя в подобной ситуации. Это я тебе как коммунист говорю. Я многое повидал, и зверства тоже, когда басмачей по пустыне гоняли, но такого…

– Какого такого! – вспылил полковник. – У меня тут не пионерский лагерь. Дивизия… растрепанная, но дивизия! По факту людей на полтора батальона всего. Весь командный состав с штабными в боях… стрелковым батальоном лейтенант командует, думал майора на батальон поставить, а он стреляться. Вот ты умный человек, Петр Семеныч, скажи – что мне теперь делать с Крамаренко?

Воеводин вновь вытер вспотевший лоб платком.

– Майором я займусь, – выдохнул комиссар. – Кому как не политработнику мозги вправлять.

– Ты только не перестарайся, Петр Семеныч, – сказал Колышкин.

– А, не учи, – отмахнулся Воеводин. – Давить не буду, тут вдумчиво надо. А вы пока сами делом займитесь.

Комиссар вышел. Тем временем полковник и майор трофейную карту развернули и принялись изучать, а Жуков терпеливо ждал.

– Это выходит, Минск уже окружен? – растерянно сказал Колышкин. – А это не провокация?

– Нет, товарищ майор. В условиях наступления жертвовать командиром батальона глупо. И незачем. Считаю, что нам невероятно повезло. Карту командованию бы передать.

– Хорошо бы, – кивнул Скоробогатов и, глянув на карту, ткнул пальцем. – Только, если верить карте, мы в тылу у немцев.

– Да, товарищ полковник. Чуть южнее нас вторая танковая группа под командованием генерал-полковника Гудериана. А севернее вот эта, – Жуков показал на стрелку, что упиралась в Минск севернее, – третья танковая группа генерал-полковника Гота.

– Сколько у них танков?

– Четыре дивизии у Гота и пять у Гудериана.

– А у нас три БТшки всего, – произнес Колышкин. – И то приблудные…

– Это все оберст-лейтенант поведал?

– Да, товарищ полковник. Немец сыпал сведениями не скупясь. Видать, запугать хотел. Но в основном я выводы делал, изучив карту.

– Вот как! – поднял брови полковник.

– Да, именно так, – подтвердил Жуков. – Вы с немецкими тактическими обозначениями знакомы?

– Частично, – признал Скоробогатов, – но общее понимаю.

– Вот смотрите, – сказал Сергей, склонившись над картой и показывая на знак, – вот этот ромб обозначает танковое подразделение, а буквы и цифры номер и количество боеготовой техники.

– А почему такие обозначения только в одном месте, а не по всему фронту?

– По-видимому, штаб счел лишним вносить информацию для командира батальона вне действия его подразделения. Но по общим обозначениям можно вытащить многое, например, вот этот знак в виде флажка – штаб четвертой армии, а немец успел напеть про четвертую армию…

Командиры вдумчиво изучали обозначения.

– А расположение наших войск немцам известно, – заметил Колышкин. – Смотрите, все наши дивизии и корпуса обозначены. А это что? – И майор, показал на стрелочки с надписями, отмеченные карандашом.

– Это немцы пометили дороги, вдоль которых можно нанести удар или быстро перебросить резервы, – ответил Жуков и показал на значки. – Вот это шоссе, а тут вообще железная дорога, даже грунтовые обозначены. Что интересно, пропускная способность просчитана…

– Думаешь?

– Да, товарищ полковник. Немцы вообще предпочитают по дорогам передвигаться. Причем все подразделения в первом эшелоне моторизованные. Второй эшелон частично на машинах, лишь третий пешком. Но если надо, немцы могут быстро перебросить резервы в нужное место. Зная это, считаю наши боевые действия сейчас надо строить от природных препятствий. Это реки и болота. При вдумчивом подходе стрелковый взвод может надолго даже дивизию задержать.

– Ну, ты хватанул, капитан! – покрутил головой Скоробогатов.

– Нисколько, – возразил Жуков и показал на карту. – Вот смотрите. Река, бродов нет, русло глубокое. Берега топкие. Но имеется мост, который можно взорвать. И все, дивизия встала.

– На час максимум, – сказал Скоробогатов. – Наведут наплавной или мост починят. Полчаса-час.

– Время будет потеряно, товарищ полковник. У немцев все действия чуть ли не по минутам расписаны, а тут эффект песочных часов – через узкий проход по песчинке. Медленно. А теперь представьте, полк или даже дивизия – это песок, и они через узкий мост переправляются? Поскольку возможности обойти нет. И мост надо не только восстановить, укрепить надо, поскольку должен выдержать танк. Пусть еще на час задержались. Но тут час, там час. Сутки набегут. Темп наступления собьется. Будет время резервы подтянуть, подготовить контрудар…

Жуков умолк, а полковник задумался. Затем приподнял трофейную карту и взглянул на штабную. Там Жуков заметил стрелки, нанесенные карандашом. Они имели направление на Гродно. Тут заволновался правнук.

– Товарищ полковник. Хотели ударить на Солы? – спросил Сергей. – Там сейчас три пехотных и одна моторизованная дивизия…

– Да вижу уже, – буркнул Скоробогатов, недовольно взглянув на капитана. Он смотрел то на свою, то на трофейную карту, сравнивая данные.

«А что случится под Солами?» – поинтересовался Жуков у правнука.

«В районе Вишневец – Солы дивизия понесет очень большие потери, – ответил тот. – Практически ляжет вся. Но это если полковник решит атаковать, как мне известно. Если решит, то… – Сергей почувствовал, как к горлу подкатил нервный ком. – Представь – жители неделями закапывали павших бойцов. Потом со временем про захоронения забыли. Там начали строиться, например, тот же Вишневец буквально на костях погибших стоит».