Владислав Стрелков - Тропой мужества [litres]

Жукову было тяжело осознавать то, что он узнал от правнука. Не верилось, но он не возражал. Не будет гость зря наговаривать. Мимику капитана заметил Лукин. На вопрос, в чем дело, ответил – нехорошее предчувствие.

И вот группа на месте. С небольшого холмика, поросшего молодым березняком, они рассматривают маленький городок. Даже не городок, а большое село с церквами и железнодорожной станцией. Она имела четыре линии путей, большие угольные склады и гидроколонки для заправки паровозов водой. От станции отходила на восток ветка к какому-то зданию, стоящему прямо на реке, очевидно мельнице. Но особо рассмотреть, что там, не удалось – вдоль ветки кустов наросло. В городке ничего не дымило. Дымные столбы стояли левее, как раз в стороне обоих мостов – автомобильного и железнодорожного. Зато постреливали именно в городе. Немцы. Были бы в Зельве наши, то был бы полноценный бой…

На станции стоят два товарных состава. От локомотивов остались груды железа. Очевидно, попали под авиаудар. Немецкий летчик положил свои бомбы ювелирно – по паровозам, зацепив кроме них весь пучок стрелочных переводов. Взрывы бомб и котлов разметали котельное железо в хлам. Досталось тендерам и первым вагонам. Последующие стояли почти целые, посеченные осколками.

Лукин и Крамаренко в бинокли осмотрели окрестности и переключились на станцию. Свою оптику Жуков потерял, когда дивизия выходила из боя, теперь Сергей сожалел – пригодилась бы. В принципе, до станции чуть менее двухсот метров, но рассмотреть номер вагона просто не реально.

– Так, вот наш вагон, – сказал Лукин.

– Какой?

– Ближний состав, крытый перед цистерной.

Командиры какое-то время разглядывают вагон, потом переключаются на цистерну.

– Она с бензином, – пробормотал Крамаренко и подал бинокль Жукову. – Посмотри.

– С бензином, – подтвердил Сергей, приглядываясь. – Похоже, полная. Вон как парит над крышкой. Цистерну специально прицепили за спецвагоном?

– Не в курсе, – ответил Лукин. – Мне только описание с номером вагона дали.

И капитан госбезопасности задумался. Крамаренко с Жуковым переглянулись, сразу поняв. Невелика задача – в городке точно немцы. Пока у них интерес с южной стороны и в районе мостов, но скоро они доберутся до станции, и выполнить задачу будет проблемно. Между ними и станцией выкошенный луг – незаметно приблизиться не выйдет. Единственный выход – сместиться к той железнодорожной ветке, что ведет к мельнице, и пройти к составам, прикрываясь насыпью.

– Якимов, – обернулся Лукин к своему бойцу, – пулемет тут установи. Лучше места не найти.

Сказал и невольно покосился на Жукова с Крамаренко. Оба кивнули, подтвердив правильность выбора позиции.

– Еще пару направо, метров на сто, фланг прикрыть, – сказал майор.

– И на ветке оставим пару бойцов, когда к составам крюк дадим, – добавил Жуков.

Кравцов и Федоров отправились прикрывать справа, Ким оставался вторым номером с Якимовым. Зарубин и Березин двинулись вслед командирам. Приблизились к насыпи, миновали канаву с водой и поднялись к полотну. Выглянули…

Волковыск – Зельва – Слоним. Дорога жизни. Дорога смерти. Полки, дивизии, корпуса армий двигались по шоссе, растянувшись на десятки километров. Грузовики и танки, санитарные фургоны и телеги, кавалерия и стада, тягачи и толпы беженцев. Сотни тысяч людей стремились уйти от надвигающегося врага. И этот великий исход уперся в небольшую речушку с болотистыми берегами.

Зельва. Маленький древний городок стал свидетелем великой трагедии. Свидетелем беды. Кровавых боев и бесконечного горя.

Маленькая речка Зельвянка для техники и сотен тысяч людей превратилась в большое препятствие, так как автомобильный мост был подорван диверсантами. Целым остался только железнодорожный. Его немцы не бомбили, имея на него виды, хотя авианалетов было не счесть. Пилотам люфтваффе не надо было прицеливаться – стреляй и сбрасывай бомбы, всегда попадешь. Налет-налет-налет. И люди под бомбами шли на другой берег. По мосту. Вброд…

Этот рубеж – символ смерти и мужества. Что ждало людей на восточном берегу Зельвянки?

Немецкое командование решило во что бы то ни стало уничтожить выходящие из котла части Красной Армии. У Зельвянки Федор фон Бок сосредоточил внушительные силы вермахта.

И грянула битва. Первым на прорыв пошел сводный отряд под командованием комбрига Бельченко. Следом атаковал немецкую линию обороны сводный батальон полковника Смолякова. Вместе с батальоном из котла пытались выйти и остатки штаба 10-й армии, в том числе генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. Утром 27 июня полковник Молев предпринял последнюю атаку. Вперед пошли остатки стрелковых батальонов, артиллерии, танки, что смогли форсировать Зельвянку, часть кавалерийского полка и даже бронепоезд…

Красноармейцы дрались не на жизнь, а на смерть. Местные жители потом долго хоронили павших. Так много их было…

Мрачный пейзаж с застрявшей в реке техникой. Десяток танков в Зельвянке меж мостами, вокруг мельницы из воды торчат башни с распахнутыми люками – два БТ-7. На этом и том берегу остовы БТшек, сгоревших и без башен. Два полупонтона колыхаются на течении, а третий лежит на том берегу. На плотине брошенная полуторка с каким-то грузом в кузове. Еще одна уткнулась в БТ без башни. Трактор с мертвым мехводом, все еще державшимся за рычаги. Почти рядом с путями сгоревший остов Т-26 с конической башней и телами угольного цвета вокруг.

Тела… тела… тела…

Везде. На берегу, меж путями, на мосту, в воде. Распластанные. Целые и частями. И кровь…

Почти на путях в нескольких метрах от внушительной воронки лежит бесформенный кровавый шмат. На миг подкатила тошнота. Краем глаза Жуков заметил, как Лукин стал бледно-зеленым, но свое внимание Сергей переключил на фигуры в форме мышиного цвета, которые цепями двигались со стороны шоссе. Немцы деловито обходили брошенную технику, останавливались около тел и стреляли в трупы. Зло так стреляли.

В душе будто вулкан взорвался. Лава ярости чуть наружу не выплеснулась. Что-то ледяное и такое же яростное вдруг воспротивилось извержению. Руки дрожали от напряжения. Борьба сознаний длилась, казалось, целую вечность. На самом деле какой-то миг. И ярость капитана одолевала. Тогда в голове запульсировал отчаянный крик: «Мать твою, капитан, через коромысло, лох, йоп-та, ты чего творишь?» Наваждение чуть схлынуло. «Голову включи, дед, мля! – продолжал отповедь правнук. – Смотри вон, бойцы сейчас тоже огонь откроют!» Отхлынуло, и включился рассудок. Действительно, Зарубин и Березин уже вскинули автоматы, вот-вот стрелять начнут. Но ждут приказа, и если приказ не отдать, то откроют огонь сами. По перекошенным лицам видно.