Евгений Шалашов - Южное направление

Не тянуло наше пристанище на крепость, никак не тянуло. Теоретически, можно и отсидеться, можно и отстреляться, но тогда придется ночей не спать, ждать. И на хрена мне такое счастье? Нет, требуется ускорить события. А коли мы не можем создать укрепление, чтобы остановить бандитов (да-да, разгневанных подпольщиков, помню), стало быть, следует облегчить им задачу. Мы вытащили во двор стол и усадили за него пару чучел одетых в старые гимнастерки. На стол выставили пыльную найденную в чулане бутыль. Наверняка по улице разведка пойдет, начнут присматриваться. Если близко не подходить, пристально не рассматривать, складывается картинка — уселись люди на свежем воздухе, попивают вино, да лясы точат. Террористы, как правило, торопятся. Им бы свое дело сделать, да смыться, да и смеркается в Крыму быстро, а уж ночи-то какие темные! В кромешной тьме ни воевать, ни убивать неудобно. А мы им подарок приготовили. И в мазанку не надо врываться, рисковать. Стреляй — не хочу. Скорее всего, особо рассматривать не станут, а сразу начнут шмалять. Правда, смущала балка, но в балках скрываться хорошо, а атаковать из них неудобно, но Келлер знает, распорядится, чтобы кого-нибудь там поставить.

Мы с Книгочеевым решили, что делать ничего не будем, а станем просто сидеть и ждать, не высовываясь, даже если по нашему дворику начнут стрелять. Стрелков бы лучше всего взять живыми, чтобы остальную неугомонную братию выявить, но это уж как пойдет.

Я все рассчитал правильно. Или почти все. Когда разведка (какой-нибудь уличный мальчишка) сообщила, что во дворике сидят два дядьки, пьют вино, по улице пошла компания подгулявшей молодежи, приблизилась, но вместо пуль в наш двор полетели гранаты…

Двоих «бомбистов» убили на месте, еще троих повязали, но надо же так случиться, что какой-то осколок влетел-таки в мазанку и попал в грудь Александра Васильевича.

Книгочеева отправили в госпиталь, с задержанными контрразведка провела определенную работу, в результате которой прошли массовые аресты. Я поначалу хотел поучаствовать в допросах, но не стал. Пусть это пока остается делом военно-морской контрразведки, а результаты Келлер сообщит. Я полагал, что он подержит арестованных у себя, допросит, а потом отдаст под военно-полевой суд. Но моряк вместо этого без разбирательств отдал всех мне. Дескать, подарок от всего сердца! Знал каперанг про угольщик, на котором я собирался вернуться на «Большую землю», потому и предложил совместить «приятное с полезным». И во времени, мол, я ничего не теряю.

И вот сижу в угольщике (или на угольщике, как правильно?), посматриваю на конвоиров в погонах, а в трюме сидят мои вчерашние товарищи. Ну где еще такое может быть? Только в России, где же еще? Не был бы сам участником, не поверил бы.

Ладно, скоро уже Таганрог, сдам задержанных милейшему бородачу Михаилу Анатольевичу, до революции, кстати, известному ученому-медику по странной прихоти залетевшего на должность начальника особого отдела Азовской военной флотилии.

Эх, как жаль, что времени у меня нет, а я бы с подпольщиками немножечко поработал. Уверен, что среди них есть «засланный казачок», а может, и не один.

Пусть с ними местные контрразведчики разбираются, но к стенке пока не ставят. Попрошу, чтобы попридержали с месячишко. Я еще сам не знаю, пригодятся ли они мне? Народ имеет опыт подпольной работы, такими разбрасываться нельзя. А то, что выступили против линии партии, да на меня покушались… Бывает.

В зеркале отражался молодой, но вполне себе солидный мужчина. Кажется, даже ряшку малость отъел. Или показалось? Нет, в последние месяцы голодать не приходилось, это вам не Архангельск, но все равно непривычно, что щеки не впалые, а глаза уже не горят голодным блеском. Но главное не в моей физиономии. Чего на нее смотреть? Почти привык за два-то года, хотя врать не стану, иной раз пугаюсь, увидев в зеркале молодое и незнакомое лицо. Главное, что на френче красовались два ордена Красного знамени. Орёл!

Артузов, самолично коловший мне дырку для второго ордена, опять наморщил нос:

— Володя, такое чувство, что тебя в бочку с вином окунули. — Я попытался обнюхать самого себя. Вроде, уже и не пахнет. Все выветрилось. — Расскажи-ка еще раз, как ты орден обмыл… — подхрюкивая от старательно сдерживаемого смеха попросил мой друг. — Расскажу на коллегии, все под стол лягут.

— Артур, а ведь ты почти европеец, интеллигент, — укорил я начальника контрразведки. — И не стыдно использовать информацию полученную от друга? — Артузов не выдержал и заржал. — Артур Христианович, ты это… козел непродоёный! — обиделся я, а потом не выдержав тоже заржал.

Если бы кто сейчас заглянул в кабинет Артузова, решил бы, что молодые руководители ВЧК: начальник ОСО и начальник ИНО вдруг сбрендили. Ладно бы выпили… Смотрят друг на друга и ржут, как два трезвых жеребца.

Орден я «обмыл» очень оригинально. М-да… А все товарищ Дзержинский, захотевший, чтобы его «кадр» получил награду в официальной обстановке, а не где-нибудь в закутке, из рук в руки под расписку, чтобы никто не видел.

Награды вручали в зале Большого театра. Это тебе не «Сон красноармейца Иванова», так что народа набилось много. И те, кого удостоили, и руководство, и еще кто-то. Ясен перец, что награжденные пойдут проставляться, а кто откажется выпить на халяву? Я скромненько уселся в конце зала, с самого края, в надежде, что раз моя фамилия начинается на первую букву алфавита, то быстренько получу регалию и диплом, выслушаю положенную долю аплодисментов, еще чуть-чуть посижу, а потом тихонечко смоюсь. У меня на сегодня запланирована встреча с коллегой из НКИД и потенциальным заместителем — товарищем Давтяном, он же — товарищ Давыдов. Я-то считал, что Давтян-Давыдов на Кавказе, а он рядышком обитает, на углу Кузнецкого моста и Лубянки, в бывшем здании страхового общества «Россия», где сейчас НКИД. Яков Христофорович не выражал большого желания перейти из НКИД в ВЧК, предпочитая более безопасное место, придется объяснять ему, что каждый дипломат — в душе чекист, и каждый чекист — немножко дипломат, а настоящий коммунист не пасует перед трудностями. Будет упрямиться, переведут и без его согласия. Я тоже числюсь в обоих ведомствах и ничего, не умер. Правда паёк дают только в ВЧК. Несправедливо, блин.

Но сбежать с торжественного заседания не удалось. Награды вручались не по алфавиту, а по какой-то непонятной или понятной только организаторам схеме. И долго все тянется. Нет бы все заранее разложить, а тут сличают номер грамоты и тот номер, что выгравирован на ордене.

Я сидел, смотрел, хлопал в ладоши, особенно старался, если слышал знакомые фамилию. Вот орден получает Семен Михайлович Буденный, следом за ним командующий Юго-Западным фронтом Егоров, начдив Городовиков. А вот еще один знакомый командующий — товарищ Шварц, сумевший удержать Западный фронт и не допустивший наступления поляков. Теперь Пархоменко, начальник дивизии. С этим я лично не знаком, но наслышан, даже фильм в детстве смотрел, черно-белый еще. Особенно запомнилась фраза о том, чтобы «пленных не брать!». Кажется, начдива махновцы зарубили?