Олег Северюхин - Ваше благородие [litres]

Поехали дальше. Казна отпускает приварочные деньги на покупку трех четвертей фунта мяса на человека в день, овощей, соли, масла или сала, перца и пшеничной муки на подболтку.

Сколько составляет три четверти фунта мяса? Один фунт составляет в округленном виде четыреста девять с половиной грамм. Так, для вычисления трех четвертей фунта мы четыреста девять с половиной грамм умножаем на три и делим на четыре. Получается триста семь граммов мяса. А в Советской армии в год моего исчезновения норма была сто пятьдесят граммов мяса в сутки.

Хлеба каждый солдат получает по три фунта в день, то есть один килограмм двести двадцать восемь с половиной граммов, а в Советской армии семьсот пятьдесят граммов, из них четыреста граммов ржано-пшеничного и триста пятьдесят граммов пшеничного.

Для выпечки хлеба отпускается на человека два фунта и двадцать пять с половиной золотников муки, то есть девятьсот двадцать восемь граммов муки. В зависимости от качества муки пекари вычисляют припек, и получается, что на выпечку хлеба используется не вся выданная мука. Остаток поступает в экономию и идет на приготовление кваса или сыровца.

Сыровец – это хлебный квас, который со времен Киевской Руси был популярным в славянских землях. В деревянной кадке запаривали пресные ржаные сухари и добавляли поджаренные ячмень или рожь. У сыровца кисло-сладковатый привкус, хорошо утоляет жажду, неплохо подходит для окрошки. Обязательно угощу ею Марфу Никаноровну.

Вся оставшаяся от экономии мука сдается в казну, а причитающиеся за нее деньги поступают на ретную артельную сумму роты.

У нас в пограничном училище была такая кафедра войскового хозяйства, где мы изучали хозяйство пограничных застав, раскладки продуктов, высчитывали потребное количество, составляли заявки, обеспечивали хранение продуктов на заставских складах, изучали принципы приготовления пищи, вычисляли экономию от довольствия и приобретение из сэкономленных (ретных) сумм телевизоров, гитар, шахмат и прочего инвентаря для досуга личного состава.

Вместо трех фунтов хлеба солдатам могло выдаваться два фунта сухарей.

Если солдат не доест отпускаемый ему хлеб, то через месяц он может получить деньги за муку, которая идет на приготовление хлеба.

Для приготовления чая солдатам отпускается по ползолотника (два грамма) сухого чая и шесть золотников (двадцать пять граммов) сахара.

В Советской армии чая один и две десятых грамма, но зато семьдесят граммов сахара в день.

Если кто-то не ест из общего котла, то ему выдаются на руки чайные и приварочные деньги, а также мука и крупа. Сахар обязательно должен выдаваться солдату натурой в руки.

Математика и продовольственно-фуражная служба, аж голова кругом идет. Хорошо, что у меня в роте нет лошадей, а то с лошадьми забот нисколько не меньше, чем с личным составом.

Лошадь нужно кормить каждый день сеном и овсом. Каждый день чистить, расчесывать, проверять копыта, своевременно лечить, делать выводку, соломенными жгутами массировать ноги, чтобы не было застоя крови, проверять и чистить снаряжение, организовывать дежурство на конюшне, уборку отходов и вывозку их в специально отведенное место. И еще тысяча и одна мелочь, которую необходимо знать и учитывать в службе.

Летом 1908 года на улице встретил старого знакомца коллежского секретаря полиции Иванова-третьего.

– Олег Васильевич, ну, вы просто чудотворец какой-то. Не успели поступить в армию, как стали офицером и командиром роты. Где так быстро делают карьеру? Только у нас, в благословенной России. Не успеем мы и глазом моргнуть, как будем величать вас вашим превосходительством, – заливался Иванов-третий.

Я скромно махнул рукой, типа, не вгоняй меня в краску от скромности.

– А хотите посмотреть на революционера особого типа? – предложил мне коллежский секретарь Иванов. – Такого вы еще не видели.

До полицейского участка ходу было минут десять, и мы пошли вместе, рассказывая друг другу те новости, которые особого значения не имеют, зато заполняют время общения для поддержания знакомства.

В съезжей избе, это что-то вроде нынешнего «обезьянника» в отделении милиции, мне показали задержанного монаха.

Чтобы никто меня не укорял в незнании истории, съезжая изба (приказная) – в России семнадцатого века – это канцелярия воеводы, куда съезжались служилые люди уезда на смотры и перед походами. Термин «съезжая» применялся в восемнадцатом-девятнадцатом веках к городским полицейским органам, а в двадцатом веке это стало местом содержания задержанных правонарушителей. Там же были районный полицейский участок и районная пожарная команда, возглавляемая брандмейстером в золотой каске с гребнем, огромным городским гербом и витыми золотыми погонами, как у статского генерала. Все это великолепие меркло от того, что там же были конюшни полицейского участка и пожарной команды. Пожарные выезды были конными, и у полиции были конные выезды, благо автомобилей в то время было очень мало и в основном в столицах. Лошадей заправляют не бензином, а сеном и овсом, которые перерабатываются в организме лошадей в крупные «яблоки», издающие соответствующий запах. Вывоз навоза два раза в неделю, а до даты выезда в дальнем углу участка росли навозные кучи, парившие зимой, а летом, особенно после дождей, выпускавшие на улицу ручейки темно-зеленого цвета.

– Хлыстовец тобольский, – сказал мне Иванов-третий. – Тобольской консисторией на него заведено дело о распространении лжеучения, подобного хлыстовскому, и образовании общества последователей своего лжеучения. Он возьми, да в бега подайся. Вот, по ориентировке и задержали. Смотри, как глазищи-то от похотства горят.

Я смотрел на монаха и не верил глазам. Точь-в-точь Распутин Григорий Ефимович. А может, я и ошибаюсь. Хрен с ним, может, и ошибаюсь, но попробовать можно.

– Разреши мне переговорить с ним тет-а-тет, – попросил я друга по совместной борьбе с революцией и терроризмом.

– Поговори, – удивился коллежский секретарь, – тебе, как поэту, это может быть полезным, может, стишок какой напишешь.

Я снял шашку, отдал ее Иванову и вошел в клетку. Иванов деликатно вышел в другое помещение.

Присев на лавку, я спросил у монаха:

– Ты знаешь, кто я такой?

Монах посмотрел на меня и сказал с кривой улыбкой:

– Как же тебя не знать, ты ангел небесный, с неба спустился меня просветить.

– Зря смеешься, Григорий Ефимов. Я первый из призванных учеников Христа и покровитель Святой России. Ты мне нужен для великого дела. Чуешь меня?

Монах оторопел. Он пытался сверлить меня своим взглядом, но я знал, с кем имею дело, и этот взгляд на меня не действовал.