Олег Северюхин - Ваше благородие [litres]

Детский вопрос планетарного масштаба. Хорошо, что еще не спросили, сколько раз нужно спасать мир, чтобы все время светило солнце. Немного подумав, я решил рассказать им, как мы овладевали оружием в пограничном училище. Естественно, что о пограничниках я не сказал ни слова.

– Вы знаете, что такое рогатка? – спросил я.

Большинство сказало, что это что-то с рогами. Кто-то сказал, что это маленькая рогатина, то есть копье, с которым ходят охотиться на медведя.

– Нет, – сказал я, – рогатка – это вид метательного оружия, которое может иметь любой человек и которое может помочь ему в любое время.

Я взял кусок мела и нарисовал на доске простую рогатку, пращу и рогатку да Винчи с системой блоков и пружин.

– Считается, что рогатку изобрел великий ученый Леонардо да Винчи, – начал рассказывать я. – Это было очень сложное сооружение, которое не получило широкого распространения. Практически у него получился небольшой требушет для забрасывания снарядов в осаждаемую крепость. Более простая праща была широко распространена и использовалась в военном деле и в охоте на дикого зверя. Вспомните легенду о Давиде и Голиафе. Небольшой ростом пастух Давид камнем из пращи убил великана Голиафа. Свинцовые и железные пули при помощи пращи летели на расстояние от ста пятидесяти до трехсот метров, сохраняя убойную силу. Мы бы до сегодняшнего дня пользовались этими пращами, но в 1839 году американский ученый Чарльз Гудьир открыл процесс вулканизации каучука и превращения его в эластичную и прочную резину, которая заменила пращу. Процесс был назван в честь Вулкана, древнеримского бога огня. Метательные снаряды из рогатки вылетали со скоростью от шестидесяти до ста двадцати метров в секунду и летели на расстояние от пятидесяти до трехсот метров. Когда я был юнкером в военном училище, мы регулярного ходили в караул, и так получилось, что одно из должностных лиц ночью пряталось в кустах у поста и записывало в кондуит все, что ему казалось нарушениями часовыми порядка охраны поста. Потом часового примерно наказывали за нарушение устава гарнизонной и караульной службы. Тогда мы сделали общую рогатку и спрятали ее в ведре на противопожарном щите охраняемого поста. Как только наступала ночь, часовой начинал обстреливать камешками все прилегающие кусты. И, представьте себе, прекратились записи в кондуит, а одно должностное лицо долго ходило с синяками.

Конечно, это была молодость и юнкерско-кадетская солидарность в передаче опыта, который единолично очень трудно получить. Результатом стало полное вооружение рогатками кадетов нашего корпуса, устраивавших даже соревнования по стрельбе из рогаток, а потом в корпус из Виленского пехотного училища заявился поручик Голенищев с повязкой на голове и сделал официальное заявление о вызове на дуэль прапорщика Туманова, нанесшего ему оскорбление, которое можно смыть только кровью. Точную причину вызова поручик не сообщал, но я уже догадался, в чем дело.

Разбирательство по этому делу пошло обычным порядком. С утра меня вызвали к директору корпуса, а оттуда вместе с генералом мы поехали к генерал-губернатору Степного края генералу Надарову. И все потому, что источник информации в моей роте уже запустил «молнию», что у меня длинные руки, и я дотянулся до города Вильно, где смертельно оскорбил поручика Голенищева, внучатого племянника фельдмаршала и светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Не исключено, что в деле замешана роковая женщина, которая предпочла зауряд-прапорщика Туманова поручику Голенищеву. Досужие газетные репортеры опубликовали эту новость на первой полосе «Губернских ведомостей», и весь город был в разговорах о роковой любви и предстоящей драме кровавой дуэли, в которой поручику отводилась роль невинной жертвы, погибшей от руки известного снайпера и искусителя женских сердец. Кто-то припомнил рассказ капитана Демина о том, что я мастер сабельного боя. Естественно, все стали сокрушаться о бедном поручике и его родственниках, которым придет траурное известие. Я, конечно, был Мефистофелем, которому не привыкать к таким делам.

Вы даже не представляете, как Марфа Никаноровна посмотрела на меня. Запомните, женская ревность – самое страшное оружие, которое существовало во все времена. Я ее успокоил и сказал, что не мог же я одновременно быть с ней и где-то еще в Вильно.

Генерал Надаров начал беседу ставшими уже привычными для меня словами:

– Нет, вы посмотрите на него, без году неделя как надел почти офицерские погоны, и нате вам, из Вильно в далекую Сибирь прибыл оскорбленный офицер, чтобы вызвать вас на дуэль? Как это прикажете понимать? А вы что скажете, – обратился он к жандармскому подполковнику Скульдицкому. – Как он мог дотянуться до города Вильно? Вот он ваш обидчик, – генерал показал меня поручику Голенищеву, – давайте, делайте свой вызов при мне, но я вас предупреждаю, что зауряд-прапорщик Туманов в стрельбе и фехтовании имеет незаурядные результаты и я не хочу нести ответственность перед его императорским величеством, что при моем попустительстве в его армии станет на одного офицера меньше.

– Ваше высокопревосходительство, – сказал подполковник Скульдицкий, – зауряд-прапорщик Туманов в течение длительного времени никуда не отлучался из города и никак не мог оказаться в городе Вильно, чтобы оскорбить господина поручика.

– Но он же не офицер, – начал возмущаться поручик, – и я не могу вызывать на дуэль нижнего чина.

– Нижнего чина, но на офицерской должности и командира роты учебного обеспечения в кадетском корпусе, – встал на мою защиту директор корпуса генерал-лейтенант Медведев. – А сейчас подробно изложите причину того, что вы поехали в такую даль, чтобы вызвать на дуэль неизвестно кого.

– Ваше превосходительство, – стал рассказывать поручик Голенищев, – юнкера нашего училища, прослышав о почине Сибирского кадетского корпуса, вооружились новомодными резиновыми рогатками и, находясь на посту, обстреливали камешками все прилегающие к объекту кусты и затемненные места, ранив меня камнем. А если бы мне попали в глаз? В процессе личного дознания я выяснил, что инициатором и виновником изготовления рогаток стал прапорщик Туманов из Энска, поэтому я взял отпуск и приехал сюда, чтобы отомстить обидчику.

– Так-так, – сказал генерал Надаров, – если вы настаиваете на дуэли, то я сейчас же своими правами присвою ему чин прапорщика и удовлетворю ваше желание.

– Благодарю вас, ваше высокопревосходительство, – сказал поручик Голенищев, – время прошло, запал стих, и я переоценил создавшуюся ситуацию. Приношу извинения и прошу считать инцидент исчерпанным.

– А вы что думаете? – спросил меня генерал Надаров. – Как будем выходить из этой ситуации?