Юрий Корчевский - Контрразведчик [litres]

– Как? Последнее письмо отправил… да, два месяца назад.

– Видимо, с почтой неладно. От тебя писем уже месяца четыре нет, мать извелась вся.

– Ладно, живой и здоровый вернулся, это главное.

Женщины позвали к столу. Мама извинилась, что стол скудный.

– Не ожидали тебя так поздно, сын.

– Да ладно, мам.

Чай, варенье еще прошлогоднее и галеты. Причем галеты из каких-то старых запасов, твердые, как сухари. М-да, скромно и скудно в российской глубинке. Матвей только сейчас в полной мере осознал тяготы населения.

Стали расспрашивать Матвея, как служилось, он коротко рассказал о тяжелых боях, о скверном отношении французского командования к русскому экспедиционному корпусу, о потерях. Спохватились, когда рассвет за окном забрезжил.

– Все! Заболтали парня! Всем спать! – хлопнул ладонью по столу Павел.

И в самом деле, устал Матвей. И только среди родных осознал, насколько. Проснулся далеко за полдень. Хорошо-то как в мягкой и чистой постели! С первого этажа, с кухни, уже чем-то вкусным пахнет. Спустился, умылся. А все уже за столом сидят, его ждут. На столе драники, пирожки с капустой, самовар жаром исходит. По времени – так очень поздний завтрак, для обеда рановато. Кто давно в отчем доме не был, поймет, насколько сладостно возвращение. Как там у Державина? «Нам дым отечества…» Отдохнуть – это хорошо, когда знаешь, что это временно – отгул, отпуск. А когда впереди неизвестность и ощущаешь груз ответственности за родных, то перспектива отдыха на неизвестное время пугает.

Попили чай не спеша, женщины принялись убирать со стола, мыть посуду. Мужчины вышли во двор, сели на скамейку.

– Что полагаешь делать, сын? – спросил отец.

– Недельку отдохну, начну искать работу.

– Только не в армию и не на войну. С этим правительством и его призывами – война до победного конца, нам не по пути. Они хотят воевать до последнего солдата. А дальше как? Деревня обезлюдела.

Матвей задумался. Гражданской специальности в руках нет. Он офицер, его учили защищать Родину, каждая страна имеет для этого армию. Еще может бороться с угрозой скрытой, но не менее опасной – с политическими преступниками, расшатывающими устои власти, желающими ее свержения. Так свергли уже власть, а те, кто сейчас именуют себя правительством, лишь импотенты, клоуны. Для управления даже предприятием нужны знания, опыт руководства артелью, бригадой, да хоть лавкой торговой. И непременно иметь способности, это свыше дается. Один человек может писать стихи, другой великолепный ювелир, третий краснодеревщик от Бога. Но хороший исполнитель вовсе не факт, что будет таким же хорошим руководителем. А страна – даже не огромный завод. Здесь и внешняя политика и финансы и экономика. И не только тактика, но и стратегия, способность смотреть вперед на годы. Уже очень скоро, через месяцы некий Ульянов бросит тезис: «Каждая кухарка может управлять государством!» Бред полный.

Отец совет подал, как позже оказалось – дельный.

– Ты бы, сын, спрятал где-нибудь в укромном месте мундир жандарма и ордена, как и документы.

– Думаешь, эта власть надолго?

– Нет. Хорошо если месяцы продержится. Другие придут – жестокие, без принципов, жадные до власти. Прольют реки крови. И награды твои будут смертным приговором. Так что лучше и документы себе через знакомых выправить с записью – мещанин и фамилию другую, попроще, какой-нибудь Вася Пупкин, Петя Скворцов. И жене сделай, пока еще возможно.

Матвей отцу верил, он еще ни разу в прогнозах не ошибался. Матвей даже задавался вопросом – откуда у него такие возможности? Причем касалось это только важных, стратегических вопросов – войны и мира, крупных событий. А в бытовых вопросах Матвей попрактичнее был. В долгий ящик решил не откладывать. Вместе с женой выехал следующим днем в Петроград, попросив ее одеться попроще. Сашенька вначале сопротивлялась.

А Матвей понял замысел отца, на фото они должны выглядеть людьми простыми, как и фамилии, и биографии. Но биографии можно придумать попозже. Прикупили кое-каких продуктов в магазине. Матвей удивился дороговизне, продукты подорожали в разы. И это за год, который он не был на родине. Жену на квартиру привел, а сам по знакомым, ранее работавшим в полиции. Остаток дня и весь следующий прошел в поисках. По цепочке, один от другого, нашел нужного человека, у которого и бланки паспортов нашлись, и печати, штампы. Поторговались немного. За каждый паспорт, да и то по знакомству, по сто рублей отдал, месячный оклад на прежней службе.

И паспорта настоящие, и штампы, и подпись бывшего начальника. Но паспорта выданы задним числом, еще 1912 годом. Это отец подсказал. Имя и отчество свое и жены прежние оставил, как число, месяц и год рождения, так при проверке проще не сбиться, только фамилии другие. Не Пупкин, слишком убого, а Митрофанов. Уже в квартире вручил паспорт жене.

– Ознакомься, запомни фамилию.

Открыла жена документ, прочитала.

– Матвей, к чему это?

– Чтобы выжить. Не задавай лишних вопросов, положись на меня. И еще, надо собрать все личные вещи – пальто, другую одежду. Сюда мы, скорее всего, не вернемся.

– Почему?

– Соседи знают, что я служил в жандармерии, сдадут новой власти не за понюшку табака.

– Жалко.

– Не жалей, самим бы уцелеть. Страна на пороге больших потрясений.

Не спеша собрали вещи в узлы. На себе все не донести. Бросать не хочется, в магазинах ничего нет. Пришлось Матвею выходить в город, искать извозчика. Едва соблазнил ехать в Ольгино, только двойной оплатой, да и то половину вперед. Видимо, одежда не внушала доверия.

Уже в Ольгино на даче показал отцу документы. Тот осмотрел тщательно, даже под лупой изучил, кивнул удовлетворительно.

– Настоящие, только уж больно новыми выглядят. В кармане потаскай, слегка испачкай, чтобы выглядели не как из фабрики.

Побеседовали о ситуации в городе.

– Сам в столице не появляйся в октябре – ноябре и жену не пускай, переворот намечается.

Матвей подумал: по старым связям отец получил информацию, а может от агентов. У каждого сотрудника Охранного отделения были свои осведомители в разных кругах общества. И хорошим правилом было – не интересоваться источником коллеги. Информатора многократно проверяли, а потом либо доверяли, либо прекращали отношения.

– Кто бузить начнет?

– РСДРП, большевики. И не буза будет, а переворот. Власть захватят самозванцы, всю страну на колени поставят.

– Не может быть, – вырвалось у Матвея. – Столько людей жалеют об отречении государя. Раньше порядок был.

– Большевики горазды на обещания. Сам еще не раз на митингах услышишь. Рабочим пообещают отдать заводы в управление, крестьянам – землю, отобрав их у сельских мироедов. Обманут жестоко! А когда народ возмущаться начнет, от голода целыми деревнями вымирать, будет поздно, в крови страна захлебнется – брат на брата пойдет.