Александр Башибузук - Солдат

Желание рассказывать о себе абверовцам сразу куда-то исчезло. Вместо него появилась твердая решимость перед смертью забрать с собой хотя бы одного фрица.

Он попробовал путы на запястьях, но даже не смог пошевелить запястьями — связали его профессионально.

Тогда Иван стал прикидывать, как половчее боднуть охранника, но машина уже въехала в село.

А еще через несколько минут остановилась возле большого длинного одноэтажного кирпичного дома, во дворе которого стоял камуфлированный легковой Кюбельваген* и Опель-Блитц с будкой, над которой торчала высокая радиоантенна. Дом Ваня опознал, как школу, на нем еше осталась вывеска.

— Приехали, — радостно сообщил Ганс. — Посидите пока, а я доложусь.

Немец выпрыгнул и подошел к постовым возле крыльца.

Через пару минут он вернулся уже с ними и скомандовал.

— Разгружайтесь.

Женщин и Ивана вытолкали из кузова, после чего отвели в пристроенный к школе сарай, но Ваню на пороге развернули и повели в школу.

В небольшой комнате, на двери которой еще сохранилась табличка: «Директор» за столом сидел и курил немецкий офицер в звании капитана. Худощавый, в застегнутом на все пуговицы кителе и чисто выбритый. Красивый, холеный, но какой-то серый и безликий. Возможно из-за бесцветных глаз.

Иван перешагнул порог, гауптман помедлил, потом показал глазами на табурет перед своим столом, а потом на чистом русском языке, приветливо предложил Ивану.

— Присаживайтесь.

Ваня даже невольно вздрогнул, так как не ожидал, что с ним будут разговаривать на русском, да еще на таком идеальном.

— Присаживайтесь, присаживайтесь… — повторно предложил немец. — В ногах правды нет.

Ваня медленно сел. Солдаты заняли места возле двери.

— Если пообещаете, что не будете устраивать глупости, я прикажу вам развязать руки, — продолжил офицер. — Небось, затекли уже?

Иван машинально кивнул.

— Хорошо, вас скоро развяжут, — пообещал немец. — Для начала разговора, я представлюсь. Я капитан Иоганн Хенке, какую организацию я представляю вы узнаете, немного позже. Теперь ваша очередь.

— Красноармеец Куприн Иван Иванович, — тихо ответил Ваня.

— Насколько я понял, вы говорите на немецком языке? — гауптман перешел на немецкий.

— Говорю, — подтвердил Ваня. — Хотя вы говорите по-русски лучше, чем я по-немецки.

Он решил вести себя хорошо, до того самого времени, пока ему развяжут руки, а потом попытаться отобрать у одного из солдат карабин. Ну а дальше забрать с собой на тот свет сколько получится немцев. Умереть он по-прежнему не боялся. Но спешить тоже не хотел, потому что где-то в глубине души теплилась надежда сбежать и освободить женщин. Совершенно призрачная надежда, Иван прекрасно понимал, что никаких шансов нет и не может быть, но все-таки решил хотя бы попробовать.

— Не прибедняйтесь, Иван Иванович, — вежливо отрезал офицер. — Итак, Иван Иванович, нам предстоит долгий и серьезный разговор и только от вас зависит, в каком стиле мы будем общаться. Для того, чтобы помочь сделать выбор, я вкратце обрисую ваши перспективы. А они, как бы странно это не звучало, в случае если мы найдем общий язык — очень и очень неплохие. Не спешите, у вас есть время подумать.

Ваня помедлил, изображая раздумья, а потом выдавил из себя:

— А можно поподробней о перспективах.

Немец улыбнулся:

— Мне нравятся деловые люди. Но забегать вперед не стоит. Лучшая перспектива для вас сейчас, Иван Иванович — это жизнь. Ее я вам гарантирую. Как говорят у вас: а дальше посмотрим. Для начала попробуйте убедить меня в своем желании жить. Итак, с какой целью вы были заброшены в тыл?

— Ликвидировать командный состав второй ударной армии, — соврал Ваня. — В целях предотвращения сдачи в плен. В группе было восемь человек, после ликвидации Власова мы разделились на четыре пары. Я с напарником встретили женщин и решили попытаться вывести их к своим…

Ничего придумывать не пришлось, Ваня озвучил то, что, вероятней всего, хотели от него немцы. Расскажи он свою настоящую историю, ему бы не поверили.

— Отличный задел на будущее, Иван Иванович, — гауптман довольно кивнул. — А теперь обо всем подробней. Начнем с вашей биографии…

Иван чертыхнулся про себя, но ответить не успел, потому что зазвонил телефон. Капитан коротко переговорил с каким-то полковником, досадливо поморщился и сообщил Ване.

— К сожалению, Иван Иванович, нам сегодня не удастся побеседовать. Но мы обязательно встретимся завтра. Я прикажу вас развязать ии покормить. Мой искренний совет: продолжайте в том же духе. Вы слишком молоды, чтобы губить свою жизнь.

Ваня кивнул и тихо попросил:

— Хорошо, я не собираюсь играть в героя. Но с моей стороны тоже есть условия. Первое — покормите и женщин, которых привезли со мной. Поверьте, вы не пожалеете.

Немец улыбнулся, кивнул, после чего немец приказал солдатам вывести Ивана из кабинета.

Ваню отвели в сарай, где и закрыли в темном чуланчике. Но руки все-таки развязали.

Иван привалился к сырой, прохладной стенке и, болезненно морщась, принялся тереть запястья. А после того, как размял руки, попытался проанализировать ситуацию.

«Умереть никогда не поздно, — думал он. — Допустим, я пойду на сотрудничество, навру с три короба, а потом что? Как это поможет освободить баб? Да никак. Попытаюсь удавить немца — тоже для женщин без вариантов — меня тупо пристрелят. Не себе ни людям, как говорится. Ну и что делать? Надеяться на Петруху — глупо. Ему для начала надо отцепиться от немцев, а учитывая, кто за ним гонится — это будет очень трудно. Итак, печально, но факт, чтобы я не сделал — везде полная жопа. Стоп!!! Варвара Сергеевна, Маша и Динара — рядом, в этом же сарае. А если… если попытаться отсюда сбежать? Охранников всего двое, во дворе тоже двое, от силы — трое. Немного, но вокруг может быть целая дивизия. Опять без шансов. Твою же мать!!! Помолиться, что ли? Один хер ничего не выгорит, ни одной молитвы не знаю…»

Ваня лихорадочно перебирал варианты, но как не ломал голову — ничего стоящего, так и не придумал.

От бессилия опять потекли слезы.

Скрипнул засов на двери чулана. Мордатый здоровяк, в расстегнутом до пупа кителе положил перед Иваном жестяную миску, заполненную плохо чищенной мятой картошкой. Воткнул в нее ложку, после чего хрипло посоветовал.

— Ешь. Поплакать еще успеешь.

Второй солдат, страховавший с карабином здоровяка у двери, несколько раз кивнул и добавил:

— Слезы надо беречь, русский. Они тебе еще понадобятся.

После того, как они ушли, Ваня взял тарелку в руки и прислушался. Но определить, кормили постовые медичек или нет, так и не смог. Ему даже показалось, что в сарае кроме него больше никого нет.

— Сука… — Ваня ткнул кулаком в кирпичную стенку и твердо решил на следующем допросе свернуть шею гауптману.