Михаил Леккор - Бои в застое

– Быстрее, мужики, быстрее, времени совсем нет, потеряем парня.

Экстрасенс говорил понятные вещи. И хотя, как он собирался спасать безнадежно умирающего, никому еще не было понятно. Но с чего начать, уже понимали, ориентируясь на его слова.

Бригада «Скорой помощи» помогла Мише убрать остатки одежды на груди мертвого, вытерла кровь с кожи. Все, как перед хирургической операцией. Только роль хирургов выполнял странный экстрасенс, преимущество которого заключалось лишь в том, что в отличие от обычных медиков он согласился спасти раненого.

Миша уже не обращал на эмоции окружающих. Стоило ли переселяться за две сотни лет, чтобы спасти человека? Стоило! Тем более, он защищал людей от бандитов.

Он положил обе ладони на грудь, так, что бы непосредственно раны не закрывались, но большая часть площадь сердца охватывалась. Невидимые человеческому глазу мощные потоки биоэнергии устремились к телу умирающего или, точнее, мертвого и начали процесс его исцеления. Миша, не экономя, расходовал ресурсы своего тренированного тела. На долгое время его не хватит, но этого должно хватить.

– Ох ты, обалдеть можно! – в сердцах высказался один из милиционеров, смотря на то, что творится на их глазах.

Для людей этого времени действия Миши – человека ХХII века – были сродни чуду, наподобие использования мощного антибиотика в середине ХХ века, когда страшные болезни буквально на глазах исчезали.

На глазах у всех присутствующих под воздействием невидимой биоэнергии Миши у раненого начали затягиваться пулевые раны, а сами пули, как живые, выталкивались из тела наружу. Остановившееся сердце снова ритмично забилось. Безнадежный умирающий, уже с серой кожей и не узнающий никого вокруг, начал вдруг быстро оживать. На лице появился легкий румянец.

Кажется, старуха смерть на этот раз промахнулась с добычей. Он остался живым. Пока не судьба!

Еще не понимая, где он находится, раненый громко застонал и открыл глаза. Ему в ответ раздалась громкие возгласы людей, которые увидели то, что их всю жизнь заставляли не верить.

Мертвый мужчина ожил! Если бы им об этом рассказывали, они бы просто отмахнулись, думая, что это очередная байка. Но все происходило на их глазах буквально на расстоянии вытянутой руки! И не верить в это было невозможно.

Крупный мужчина, все еще угрюмо стоявший у стены неподалеку от раненого, видя, как мертвеца вытаскивают с того света, наконец, ожил и повеселел. Он решительно направился к пострадавшему милиционеру.

Миша искоса посмотрел на него, опасаясь, что явный начальник и наверняка член КПСС оценит его действия, как шарлатанство, которое необходимо пресечь. Но мужчине было не этого.

– Володька! – обрадовано заговорил он, глядя на зашевелившегося раненого, – кто мне говорил, что безнадежно плох? Шаталины так легко не умирают! Давай приходи в себя, что я матери скажу!

Вот оно что, – понял Миша, – этот товарищ, мало того, что начальник, так он еще отец раненого. Нормально!

А отец подозрительно и тяжело посмотрел, но не на Мишу, а на врача «Скорой помощи», еще десять минут назад выступившего с соболезнованиями, вежливо, но твердо говорившего о смерти его сына.

– Не могу пока ничего сказать, – отбрыкивался медик от подозрений в профессиональной неспособности лечить и в сложившейся ситуации, – лучше вашему сыну стало, это точно. Ну а дальше… Спросите вон у экстрасенса, он вытянул его с того света, ему и отвечать. А я рядовой врач обычной «Скорой помощи», чудес творить не умею, только лечу.

– Ну, давай рассказывай, – поощрил повеселевший начальник Мишу, – сначала мне, потом под протокол для официоза. Не знаю, как медицинские власти – вы же у них шарлатан и колдун, а я точно награжу, не будь я начальник Московской милиции. Выживет?

О генерале Шаталине он уже не раз слышал. И хорошее, и плохое. Типичный представитель застойной эпохи. Хорош начальник!

Миша окинул спокойным взглядом ожившего раненого, кивнул в такт своим мыслям.

– Теперь выживет, раз до меня дошел. Но и вы, товарищ генерал, тоже можете ему хорошо помочь.

– Давай! – генерал проявил большую прыть, когда оказалось, что и он имеет определенную возможность укрепить здоровье сына, а не бессильно метаться около неспособных ни к чему врачей.

– Для начала раненого не трогать! – Миша выразительно посмотрел на медиков, – никаких уколов и таблеток. Ни общеукрепляющих, ни сердечных, ни витаминов. НИЧЕГО!

Врач возмущенно вскинулся:

– Советские законы и официальные медицинские правила требуют, чтобы я помогал раненым и я буду помогать! Я поклялся Гиппократу, никакие лекари с деревенскими дипломами мне это запретят.

Начальник посмотрел на Мишу, – мол, а ты чего ответишь этому бестолковому законнику?

– Я совсем не против современной медицины, – пояснил Миша, – но после того, как я выяснил его буквально из мертвых, не совсем понятно, как отреагирует ослабевший организм на лекарства. Тут и анальгин станет ядом. Поэтому, максимум – это комплексное обследование. И ничего больше.

Врач тяжело вздохнул. И возразить хочется, а как? Вон мертвец лежит, любопытно глазами помаргивает. Похоже, рекорд, установленный две тысячи лет назад, побит. Как его звали, восставший с ложа Лазарь, кажется, будет жить дальше. А представителям советской медицинской науке остается только в тяжелом раздумье чесать затылки.

– А с вас, товарищ генерал, конкретно надо раненому питательных веществ для восстановления организма. Это возможно?

– Разумеется, – кивнул генерал.

Миша продолжил заказ:

– Пива, две бутылки для аппетита и для восстановления крови, икра, если найдется, любую, но лучше красную, она для раненых весьма полезна. Сметанки, ветчинки, хлеба. Все, что не является дефицитом и находится на прилавке. И мне колбасы рублевой, если не затруднит. Нам сейчас с Володей очень надо восстановить калории.

– М-гм, – генерал так задумчиво посмотрел на Мишу, что тот понял – ему колбасу не закажет. Ну и черт с ним. Жмот. Его же сына спасал. Как кушать хочется, прости господи!

Ладно, как-нибудь проживет, хотя организм, конечно, поскуливает. Энергии много ушло, надо срочно пополнять, а нечем.

Генерал продублировал подошедшему сотруднику продиктованный экстрасенсом заказ. Убедившись, что подчиненный все записал правильно, отправил его за продовольствием машину. Операция оказалась безболезненной и быстрой, благо подчиненных было много. Негромко сказал:

– Поторопись, видишь, как обстоит положение.

Слова Миши на счет магазинного дефицита он просто пропустил – его для него не существовало.

Его сын оставался в сознании, но был еще слаб и поэтому даже не старался говорить, только мышцами лица и глазами показывал, что жив и не собирается умирать.