Михаил Леккор - Бои в застое

– Да, я, – оробела Света.

– Вы обвиняетесь в серьезном проступке, – предупредил ее Миша.

– Но я ни в чем вроде не виновата, – голос Светы ощутимо дрогнул. Разумеется, она ничего противоправного не совершала. Но попробуй еще отбрыкаться от подозрений, нервов не хватит!

– Вы обвиняетесь в то, что не узнали по голосу своего хорошего знакомого Михаила Ивашина! – торжественно объявил Миша.

Света ахнула от неожиданности. Затем она аж зарычала, так отреагировала на шутку Миши.

– Я могу прямо сейчас прийти в кочегарку и набить твое личико, – сердито сказала она, – это ж надо так жестоко пошутить, скотина! Нельзя же так обращаться

Она собирается к нему явиться? А почему бы и нет? Но тут надо сразу расставить акценты. Мало ли что он ее любит, садиться на шею он не даст.

– Ты придешь в кочегарку, – утрировано радостно заявил он.

Света хотя и была блондинкой, но отнюдь не дурочкой. Тон его слов наталкивал на то, что ее обманут.

– Ты сам в кочегарке будешь? – прямо спросила она.

– Нет, у меня же сегодня выходной, – простодушно пояснил Миша.

– А когда ты будешь? – тоном великомученицы спросила Света.

– М-да, – вслух задумался Миша, – дай вспомнить. Сегодня меня там нет, завтра тоже. Послезавтра… подумаю. Вообще-то я оттуда уволился, – пояснил он.

Легкий треп не получился.

– Тебя уволили? За что? Милицию вызывали? – Встревожилась Света.

Девушке явно пришли на ум нехорошие мысли. Пьянство, драки, хулиганство. Бедная барышня.

– Света, – назидательно сказал Миша, – о людях надо думать хорошо. Ты подумала, что я опять начал пить и меня выгнали? Ай-яй-яй! Приезжай, пожалуйста, ко мне на квартиру, у меня где-то есть ремень, выпорю.

– Придумал тоже, – отмахнулась Света. Полюбопытствовала:

– У тебя же не было квартиры? Ты помирился?

– У меня новая квартира, – пояснил он. И сразу перешел в атаку: – А ты не в милиции работаешь?

– Миша! – жалобно сказала Света. Новостей было так много, что она уже не спрашивала – просто пыталась осознать, что произошло.

– Ладно, – великодушно сказал он, – прощаю. Но взамен поможешь мне разобраться с обстановкой? А то в трех комнатах заблудиться можно.

Неизвестно, чем бы завершился их разговор, но из магазина вернулась Елизавета Сергеевна. Свете пришлось быстренько свернуть разговор, коротко пообещав вечером перезвонить. На самом интересном месте!

Оставшуюся часть вечера он посвятил делам домашним – уборке, перетасовке вещей и даже расстановке кое-какой мелочи, доставшейся ему при эвакуации из кочегарки. Попутно он все ждал обещанного звонка от Света и злился, потому что его все не было.

Когда на часах было уже после девяти часов и предполагалось, что благонамеренные граждане будут потихоньку отходить ко сну, а сам Миша смотрел телевизор, с большим любопытством взирая на кинобудни эпохи застоя. Ему вдруг пришла в голову немудреная мысль – а куда, собственно, Света будет звонить, ведь номера его телефона она не знает и в справочнике он нигде не значится!

Вот блондинка! – обругал себя Миша и набрал номер Светы.

По-видимому, за долгий день он уже выбрал весь объем счастья, поскольку трубку телефона взяла Елизавета Сергеевна. Она сразу заподозрила неладное в мужчине, позвонившем двум одиноким женщинам.

– Да, это я, Миша, – не стал отказываться тот.

Старушка буквально захлебнулась от желчи.

– Как посмел ты звонить сюда! – зашипела она.

– Да, как-то я осмелился, – согласился Миша.

– Негодяй! Сволочь! Троцкист!

На счет двух первых эпитетов Миша, в общем-то, был согласен, но последний термин его поставил в тупик. Почему троцкист?

Достаточно вежливо он возразил своей возможной теще.

Елизавета Сергеевна неожиданно успокоилась и согласилась, что не троцкист. Козел.

На это Миша согласился, а их разговор прекратился. Пошедшая Света приступила к тяжелые бои за обладание телефонной трубкой. Физическая борьба окончилась победой молодости и Света радостно поздоровалась.

К сожалении, проигравшая Елизавета Сергеевна была сильной духом и, отойдя на очередные позиции, закрепилась там и открыла огонь по несколько десятку слов в минуту.

Свете очень быстро надоела воевать на два фронта и она предложила в субботу устроить лыжную прогулку. Миша, отлично слыша эпитеты Елизаветы Сергеевны, охотно согласился и они договорились на двенадцать часов у станции метро «Театральная».

Сначала Миша решил отдать всю инициативу Свете. Сама предложила, пусть сама и реализует. Инициатива наказуема. Однако затем он сообразил, что в ХХ веке человечество, во всяком случае, советские граждане, еще имеют такой трогательный атавизм, как гендерные различия, по которым почему-то мужчины должны ухаживать за женщинами. Это означает, что именно он должен все сделать, а Свете остается лишь капризничать и выбирать. Но самое главное, что стало решающим доводом, возможности Миши сейчас стали куда большие, чем у Светы. То есть у него стало два пути: отдать подготовку лыжного путешествия девушки и получить плохую организацию и злобную даму или организовать самому на хорошем уровне и общаться с красавицей и лапушкой.

Пришлось Мише опять обратиться с просьбой к охранникам своего пациента. На следующее утро, проведя полный цикл массажных работ, и дав отдохнуть – и шефу, и себе, он стал потихоньку поспрашивать у чекистов, какие у номенклатуры ЦК есть возможности и как ему можно к ним прикрепиться.

Брежнев, оказывается, просто лежал, закрыв глаза, и млел от приятного ощущения промассированного тела. Услышав голоса, он открыл глаза и хохотнул:

– Здоровье хочешь подтянуть или девушку свою охмурить?

Вопрос был, как говорится, не в бровь, а в глаз.

Миша не стал прятаться. Засмеялся:

– Девушку хочу выгулять, да и самому размяться бы. А то в последние месяц – два никакой нагрузки, аж тело начинает ломить.

Брежнев даже удивился:

– Это как же? Я же вижу, ты трудишься, аж маслянишься от пота, когда массаж проводишь. И все не хватает?

– Не хватает, – покачал головой Миша, – в армии-то помню, прогонят по полосе препятствий, потом на турникет, а в конце кросс в полной выкладке двадцать километров, – как новый становишься.

Брежнев не поверил, но его охранники дружно закивали головами. Конечно, не все было так ажурно, но бодрящее чувство старослужащего в конце разминки помнили все. Самое главное – довести себя до этого состояния за время службы.

Генсек служил уже в другой эпохе и помнить этого не мог, да и лет с того времени прошло много. Покачал головой, дивясь, и скомандовал:

– Сережа, надо помочь человеку.

Чекист воспринял эти слова, как настоящую команду, и за несколько часов Миша получил все нужные документы и разрешительные талоны. Все, с этого времени Ивашин М.Г. с сопроводительными лицами (не более 3-х человек) мог в любое время (с 8.00 до 22.00, последняя пятница каждого месяца – санитарный день) укреплять здоровье.