Анатолий Подшивалов - Военный чиновник [litres]

Потом пил чай с Лизой (она выспалась и была свежее, чем до обеда), гости уже разошлись. Она мне рассказала, что прослушала несколько лекций по фармации в Париже и что я был прав в том, что это – ботаника. Зато она съездила познакомиться с Мечниковым в Институт Пастера и была просто очарована его личностью и микробиологией. Говорили, что Илья Ильич часто впадает в депрессию и совершенно несносен. Но она застала его полным сил сангвиником [72]с «наполеоновскими планами» и молодой женой. Рассказывали, что какой-то французский аристократ вызвал его на дуэль и предложил выбрать оружие, будучи уверен, что какое бы оружие ни выбрал этот самонадеянный русский доктор, он заколет или застрелит его. Но самонадеянным оказался сам аристократ, так как Мечников принес две пробирки и, в присутствии секундантов, сказал, что в одной смертельно опасные бактерии, а в другой – вода: «Пусть граф выпьет одну из них на выбор, а я на его глазах выпью другую». В разговоре с Мечниковым Лиза призналась, что ее племянник синтезировал препарат против туберкулеза, который с успехом проходит апробацию в петербургской Военно-медицинской академии. Он попросил привезти ему немного препарата для проверки на культуре бактерий (оказывается, в Институте Пастера тоже выделяют чистую культуру микобактерий туберкулеза по методу Коха).

«Отлично, вот и решилась проблема с микробиологической апробацией», – подумал я и сказал:

– Лиза, если бы та знала, как обрадовала меня, ведь я собирался писать письмо Коху, который сейчас явно «на взводе» из-за проблем с туберкулином. Теперь все станет гораздо проще.

Я объяснил ей, что кроме ПАСК, синтезировано еще несколько других веществ, потенциально активных в отношении палочки туберкулеза, и Лиза смогла бы проверить их у Мечникова. Мечников же обещал в свое время посвятить жизнь борьбе с туберкулезом, от которого умерла его первая жена. Но у нее был уже запущенный процесс, и она была настолько слаба, что в церковь на венчание ее внесли на стуле. Так что у Ильи Ильича личные счеты с этой болезнью.

Лиза спросила про Агеева, счастлив ли он с молодой женой? Я ответил, что свадьба расстроилась сразу же по его возвращении в Петербург, но его бывшая невеста уже вышла замуж и, наверно, счастлива, так как мне кажется, что она никогда полковника и не любила. А Агеев собирался поехать в Париж искать Лизу, после того как выполнит задание Штаба в Берлине, но пропал без вести.

– А вообще, он сказал, что ты – сошедший с небес ангел, – сказал я Лизе и заметил ее смущение при этих словах.

На следующий день мы сходили на кладбище к деду, потом поехали навестить могилу Генриха, а после обеда приехал нотариус, следователь, полицейский пристав с околоточным, которые привезли Николая и Ивана, приехал управляющий и пришел душеприказчик Ивана Петровича.

Нотариус вскрыл конверт и зачитал завещание деда. По завещанию все движимое и недвижимое имущество, права на торговую марку и привилегии отходили мне. Лизе я должен буду выплачивать по 10 тысяч рублей ежегодно в течение десяти лет, Николаю и Ивану полагалось выплачивать по две тысячи рублей ежегодно в течение десяти лет при условии, что они будут жить за Уралом в старообрядческих селах (причем в течение двух лет привыкать к простому крестьянскому труду у крепких хозяев – были приведены адреса этих хозяев, а затем они вольны вести свое хозяйство и богатеть, не покидая села). Вот такие условия поставил дед, Николай, как услышал их, стал выть зверем и кричать, что лучше уж на каторгу, а Иван выслушал условия спокойно, с достоинством, чего я от него не ожидал.

После этого пристав вручил мне конверты с ключами, переданными ему следователем, и сказал, что я волен забрать свое заявление в отношении Николая и Ивана или, наоборот, дать делу ход, тогда они пойдут под суд. Я сказал, что через день я приму решение, так как мне нужно найти привилегии, и я не уверен, не уничтожили ли их мои родственнички вместе с завещанием, которое хранилось здесь. Иван закричал, что привилегий они не трогали, в тайнике было только завещание, но я повторил, что завтра приму решение относительно их будущего. Иван закричал, что он примет решение деда и не хочет в тюрьму, Николай же смотрел на меня исподлобья и молчал, только глазами зыркал. «Ну чисто волк», – подумал я и предложил дяде тоже еще раз подумать о своем выборе: каторга или здоровый труд и относительная свобода. Потом полицейские их увели, я поблагодарил нотариуса и вручил ему вознаграждение за профессионализм и честность, а потом ко мне подошел управляющий заводом. Он поздравил меня и передал десять пакетиков с препаратами, пять помечены арабскими цифрами от 1 до 5 и пять – римскими, тоже от I до V: когда мы поехали на Новодевичье, я позвонил с телеграфа в Купавну и дал инструкцию Вознесенскому приготовить мне по пять образцов, пронумеровав их в случайном порядке. Арабскими цифрами были обозначены ПАСК и другие три потенциально противотуберкулезных препарата; римскими были обозначены препараты СЦ и новые из его группы, причем для контроля в каждой группе было два пакетика с ПАСК и с СЦ. Номера знал только Воскресенский, они же в запечатанном конверте хранились в сейфе управляющего. Препараты предназначались Лизе, которая должна была проверить их у Мечникова.

Лиза засобиралась в Швейцарию через Париж, сначала заедет к Мечникову, я спросил, не нужны ли ей деньги, может выплатить сразу за год? Лиза сказала, что денег на счету в Цюрихе у нее достаточно, там деньги за дом, предназначенные для оплаты обучения (она оплатила только первый семестр), все переведено в золото и в швейцарские франки, так что денег у нее много.

В сейфе деда были все привилегии, другие финансовые документы, в том числе удостоверяющие собственность на завод и земельные участки. Отдельно в шкатулке лежали грамота на пожалование почетного гражданства, грамота, удостоверяющая права купца первой гильдии, и золотая медаль.

В двух шкатулках побольше: в одной было около ста тысяч ассигнациями, в другой – столбики золотых империалов, тоже более чем на сто тысяч. Интересно, сколько на счету в банке? По всему – я теперь миллионщик, заводы-то стоят не менее полумиллиона, а то и больше! Да еще лавки и склады с товаром, представительства. Ведь это целое большое хозяйство, как же мне теперь с ним управляться. Прямо хоть со службы уходи. И вот, накликал – через день принесли срочную телеграмму от генерала Обручева срочно вернуться в Петербург по неотложному делу. Неужто Агеев нашелся?!

Успел на поезд практически к отправлению, заехал в полицейское управление и еще раз увиделся со своими родственниками, находящимися под стражей. Николай все так же брызгал слюной и кричал, что никаких подачек ему не надо, что он всех газетчиков подымет, чтобы написали, как у него из-под носа миллионное состояние увели. Иван, напротив, был спокоен, сказал, что ему все надоело, и он согласен поехать к кержакам [73] Старообрядцы керженских скитов (по реке Керженец в Нижегородской губернии) после гонений переселились на Урал и дальше в Сибирь, поэтому часто кержаками называют вообще всех старообрядцев. Приверженцы старой веры наиболее строгого толка, но в их вере есть и элементы древнего язычества. . Я написал прошение, что не имею претензий к брату, а дядя пусть идет под суд, тем более что я сам слышал, как он подбивал Ивана вскрыть сейф и свалить все на слуг. Дал Ивану сто рублей на дорогу и сказал, что переведу остальные деньги, как только он приедет на место и хозяин двора, где он будет жить, напишет мне письмо об этом. Ивана освободили при мне, и он ушел, провожаемый злобными дядиными выкриками. На прощание Иван сказал, что то завещание, которое они сожгли, было с более благоприятными условиями для Николая и Ивана – они получили бы по 30 тысяч единовременно и без всякого обязательства трудиться у хозяина-старообрядца, Лиза тоже получала все деньги сразу. Но потом, видимо, сын и старший внук надоели деду своим пьянством и безобразными выходками, поэтому дед и принял более жесткое решение.