Анатолий Подшивалов - Военный чиновник [litres]

Земля там может родить два раза в год, зимы не бывает вовсе, но летом жарче, чем у нас, хотя терпимо. От моря чугунку проведем, на речках запруды поставим, будут озера с водой. Проезд и одежду, а также винтовку с патронами каждому, кто умеет стрелять, я беру на себя, лошадь или большого осла – тоже. Ослы там выносливее лошади и груза могут везти в два раза больше. От уральских и сибирских промышленников хотелось бы иметь двух-трех рудознатцев, лучше, если настоящих маркшейдеров. Вперед предпочтение будет даваться молодым и сильным, умеющим обращаться с оружием, так как пока край не очищен от басурман и надо будет отбиваться, если нападут. Лучше, если в поход пойдут казаки старой веры, что были в походах, справные хозяева, способные выгоду свою увидеть. Собирать людей буду здесь, жить они будут на первом этаже дома, столоваться тоже здесь, а потом через месяц-два соберемся и поедем смотреть новую землю. Сам я кладу 50 тысяч своих денег, если кто готов поучаствовать в этом – прошу присоединиться. Во всяких передрягах я бывал, царь меня наделил за это дворянством, чинами и орденами, доверил и это трудное дело. Вернуться планирую через год-полтора, вот тогда и люди ваши сами расскажут про новую землю.

Купцы помолчали, потом встал седобородый дед высокого роста, с солдатским Георгием и сказал, что вносит 20 тысяч и человека пришлет – придет завтра, посмотришь, мол. И дальше пошло – вносили от 3 до 25 тысяч, одного рудознатца уже обещали, говорят, что землю вглубь видит, другие обещали казакам знакомым отписать, что в походах бывали и фунт лиха видывали. В общем, дело прошло не зря, собрал больше 100 тысяч: кто наличными, а большие суммы – я мой старый счет лабораторный дал, обещали перевести в течение ближайших дней. Я все аккуратно записал, от кого и что получил, кого прислать обещали – на людей минимум два десятка обещаний дали, с тем пока и распрощались.

Через два дня появился семиреченский подъесаул Нечипоренко Аристарх Георгиевич. Рассказал ему про поход, его цель и задачи, заказанное дополнительное вооружение. Есаул одобрил количество боеприпасов, сказал, что драгунки у них свои, пристрелянные, и патроны по 180 штук на ствол имеются, шашки тоже, но от финских ножей хорошей стали он и его люди бы не отказались. Обсудили с ним потребности полусотни, потом я увеличил количество вдвое (артиллеристы, как было сказано, будут со своим). Составили список палаток, войлока на подстилки – считай постели, одеял, седел, в том числе на сотню мулов, запас подков на лошадей и поменьше – на мулов, ковочный, шанцевый, плотницкий и прочий инструмент, всякую утварь, баклаги большие и малые для воды, рацион, сказал казак, он сам рассчитает и надвое помножит. Фураж в четырехкратном размере по пустынному расчету, то есть еще на две-три сотни мулов. Спросил, есть ли там охота, то есть надо взять три-четыре ружья и охотничий припас.

Рассказал ему про наше «секретное оружие»: ручные бомбы и тарантасы с пулеметами. Казак заинтересовался и хотел посмотреть, но я ответил, что раньше Одессы не получится, а там на полигоне я научу, как обращаться с бомбами.

Лошади свои, под седлом и заводная, приучены к пустыне и полупустыне, могут и в горы карабкаться, понятно, что не на кручи, но, если ишак где пройдет, то и семиреченская казацкая лошадка тоже. «Врет, поди», – подумал я, но подъесаул производил впечатление серьёзного мужика: лет сорока, черная борода с проседью, кожа лица обожжена солнцем и загорела до черноты (сущий эфиоп), коренастый, из тех, про кого говорят «косая сажень в плечах» (силищи, наверно, неимоверной, лошадку свою семиреченскую поднатужится и понесет). Говорит уверенно, негромко, но, чувствуется, что, если рявкнет, то у ослушника душа в пятки уйдет. В общем, Ермак Тимофеевич и отец-командир, судя по всему, и в хозяйстве разбирается, – забрал наши прикидки и сказал, что сам напишет. Потом мы пообедали в дедовой столовой, я предупредил, что дом старого обряда и водки здесь не держат, даже для уважаемых гостей, но Аристарху обед и так понравился, даже добавки попросил. А потом я ему показал, где его комната, и казак прилег отдохнуть с дороги и подумать о походе.

Утром пришел первый десяток кандидатов в «охотники» – так здесь называли волонтеров-добровольцев. Спросил, кто рудознатец, вызвался тщедушный мужичонка. Я его стал расспрашивать, как искать золото, и с первых слов понял, что «народный умелец» несет чушь. Спросил, есть ли в Москве золото и конкретно в этом дворе.

– Как не есть, батюшка, – ответил «колдун», – золотишко-то почти везде есть.

– Ну, коль везде, покажи, где оно здесь.

Рудознатец вытащил рогульку и ну ходить кругами по двору (я еще вчера закопал здесь червонец и приметил место, так «рудознатец прямо по нему уже пару раз со своей рогулькой прошел). Когда мне уже надоело топтание и я хотел прекратить цирк, «рудознатец» встал как вкопанный посредине двора и сказал: «Здесь!»

– Да ну! – удивился я и попросил принести лопату, а вдруг и впрямь клад!

– Нет, батюшка, лопатой не возьмешь, здесь оно глубоко, версты две копать вглубь надоть.

– Это же надо, на две версты вглубь видишь! – притворно изумился я. – А на вершок?

– А на вершок его здесь нет, барин, только на две версты.

Я подошел к условному месту и выкопал червонец, показал его всем и велел: «Гоните его в шею!»

«Народный умелец» не стал дожидаться, пока его вытолкают взашей, а подхватился и под улюлюканье и громкий свист зрителей кинулся бежать. Я обернулся посмотреть, кто так молодецки свистнул, и не ошибся – на крыльце стоял привлеченный спектаклем подъесаул.

– Доброе утро, Аристарх Георгиевич, – поздоровался я с офицером, – не будете ли столь любезны поприсутствовать при экзамене охотников в экспедицию.

Офицер согласился, построил всех в шеренгу и попросил выйти из строя тех, кто служил в армии: вышло шесть человек. Пока подъесаул выяснял обстоятельства службы каждого, поговорил с оставшимися на предмет, кто что умеет. Один был телеграфистом, другой – помощником аптекаря, третий – сапожником, а четвертый ничего не умел. Потом попросил подтянуться на моем турнике: телеграфист подтянулся пять раз, сапожник – четыре, двое только могли висеть. Спросил, кто умеет ездить на лошади – никто (я сам два дня назад только начал ездить в Манеже на смирной кобылке), а стрелять – телеграфист стрелял из ружья «Монте-Кристо» один раз.

Спросил, почему в экспедицию хотят, телеграфист сказал, что любит читать про приключения, двое – что интересно чужие края посмотреть (туристы за бесплатно), четвертый: «Тятя велел» (это тот, что ничего не умеет). Спросил: «А тятя у нас кто?» Ответил, что купец Воробьев. Фамилия показалось знакомой, хоть и распространенной – так и есть, посмотрел в блокнотике список жертвователей: Воробьев Иван Егорович – 10 тысяч. Это что же, деньги заплатил, чтобы сынка на съедение дикарям отпустить или, может, другим способом из мальчика мужчину сделать не получается. Ладно, у нас не воспитательный дом и не лагерь скаутов. Записал фамилии имена и адреса и сказал, что, если надо, их позовут на второй тур испытаний (сто процентов, что не позову) в течение месяца.