Георгий Лопатин - Я – неандер

Они умирают прямо сейчас… умирают сотнями и тысячами от голода.

Почему? Да из-за смещения положения Земли, когда Евразия, особенно ее восточная часть сдвинулась на север.

Я ни разу не климатолог, но думаю понять, что произошло в этот момент не самая трудная задача. Холодная масса воздуха с Северного полюса «оставшись на месте» после сдвига, оказалась над северо-восточной частью Евразии, холодный воздух смешался с испарениями над континентом, и это спровоцировало мощнейшие снегопады.

Бедный малыш-мамонтенок, оставшийся без матери, (что наверняка обезумев от ужаса из-за всего произошедшего так же, забыв о своем ребенке, помчалась куда глаза глядят, а потом просто не нашла его, если сама не умерла от разрыва сердца или травмы), умер от голода и его засыпало несколькими метрами снега.

Кстати, как мне кажется, инфаркты мамонтов, одна из возможных причин, почему множество из них умерло быстро и трава в их кишках не успела перевариться, что произошло бы, если бы они умирали долго от голода. А так, разрыв сердца от страха, мгновенная смерть и замерзание.

И вот снегопады, что заморозили мамонтов сразу после смены полюсов усиливаются непогодой спровоцированной Вулканической зимой, окончательно замораживая туши животных на десятки тысяч лет.

— Это песец…

Хотел сделать и третью ходку за солью, но как раз пошли эти самые дожди… черные от сажи… и что еще хуже — кислотные.

Несмотря на чудовищные последствия от кислотного дождя, я четко видел, что нас зацепило лишь краешком. Основная масса сажи идет сильно южнее.

— Настали последние дни… — подвывала Быстрая Медведица, озираясь по сторонам.

— Отставить истерику! Великий дух Солнца защитит нас! Слышишь?! Это все, — махнул я в сторону дымной черноты на юге и по сторонам, — последний выпад злого подземного духа, попытка хотя бы дымом закрыть сияние Дарящего жизнь, ядовитый плевок прошедший на нас дождем, попытка хотя бы так убить все живое. Но дарящий жизнь сильнее! И жизнь снова проявится!

Но выглядели последствия кислотного дождя действительно апокалиптически, трава вся завяла, листья на деревьях и кустарниках опали, хвоя на елках и кедрах пожелтела из-за чего лес приобрел ржавый цвет.

— Ягода! — воскликнул я.

Про дальнейший сбор ягоды конечно можно было забыть. К счастью, некоторое количество собрать мы успели, нам на этот год хватит и сушеной ягоды и пастилы с избытком, но что жрать в следующем году?

Так что схватив лопату и топор, я помчался к зарослям крыжовника, малины и смородины начав спешно выкапывать корни этих растений. Я очень надеялся, что они еще не успели впитать серу в большом количестве и отравиться. Ведь беда в том, что заросли находятся в низинах, где скапливалась дождевая вода.

— Бросайте их в ручей! Нужно промыть корни от земли!

Порадовался, что ручей уцелел, а то при землетрясении сместившиеся пласты грунта могли и перекрыть ему путь. Он бы конечно позже пробился в другом месте, но когда именно и где? А так, только чуть снизился напор и вода мутная текла, приходилось отстаивать и на всякий случай дополнительно кипятить.

В общем, что мог для спасения основного источника витаминов, я сделал, выкопав несколько сотен кустов крыжовника, смородины и малины, несколько дней отмачивал в воде, а потом посадил на новое место — на берегах Кирзы, где как мне кажется почва изначально напитанная влагой сильно загрязниться кислотой не должна. А вот с земляникой мне похоже придется распрощаться на долгие годы.

Конечно, потом птички наклюются ягоды в районах, где кислотного дождя не было, и вновь разнесут семена вместе с птичьим удобрением, но случится это не скоро. Разве что сам как-нибудь поищу это растение в более северных районах, и пересажу. На для этого надо будет сделать лодку…

Огромное количество кислоты не могло не сказаться на животном мире. В первую очередь пострадала рыба, ведь многие тысячи кубометров дождевой воды ручьями стекла в реки и тысячи рыб всплыли кверху брюхом.

— Собираем и солим рыбу!

Собирали правда еще подающие признаки жизни, чтобы совсем уж тухлятину не есть.

В общем я их загрузил работой. Рыбы было так много, что из нее вырезали только мясистые хребтины, все остальное выбрасывая обратно в реку.

Пока дети с помощью длинных палок вытаскивали из воды рыбин, а женщины занимались вырезкой и засолкой, я спешно делал деревянные ящики под запасы. Ящики делал простые, фактически тяп-ляп — спиливал не толстое молодое деревце, разрезал его на полешки метровой длины и топором разбивал их на половинки, слегка заравнивая края. Доски по толщине получались не самыми выдержанными, но мне не до выравнивания. Делал пазы с внешней стороны в которые вставлял рейки из тальника, быстренько просверливал тонким сверлом рейку с доской и вбивал деревянный гвоздик для скрепления всей конструкции.

Пострадали и крупные животные, хотя и не так сильно, как можно было бы подумать. Длинная шерсть пропитанная потовыми выделениями послужила отличной защитой от агрессивных веществ, кислотная вода по большей части стекла по ней без последствий для тех же туро-бизонов. Но это справедливо только в отношении взрослых особей.

У взрослых имелось только два слабых места, их носы и глаза. Но если носы они могли облизать языками и сплюнуть кислоту со слюной, то вот глаза… многие фактически ослепли.

Молодые телята не имели такой защиты и кислота быстро смыв тонкий защитный влагоотталкивающий слой с их куцей шерсти начала разъедать кожу…

Те особи, что находились возле воды и кого инстинкты загнали в нее, фактически спаслись. Лошадям в этом плане повезло, ведь с шестью у них откровенно плохо, но в отличие от тех же туро-бизонов от воды они никогда далеко не отходят. А вот остальные стали умирать в мучениях.

И конечно же, как и в случае с массовой гибелью рыбы, я не мог не воспользоваться массовыми смертями крупнорогатого скота. Так что я занялся заготовкой мяса и теперь помимо пресловутого хамона, заготавливал классическую солонину.

Уже павших животных я естественно не трогал, а добивал изувеченных, которые и так уже фактически были на последнем издыхании, по сути оказывая им последнюю услугу обрывая их мучения.

Как только вся соль пошла в дело, принялся рыть не дом, но погреб, где все эти запасы предстояло хранить. Помня об опасности новых землетрясений и чтобы не потерять в завале припасы, делал его невысоким под два метра и узким, фактически треугольным, усиливая наклонные стены деревянной арматурой.

Как только соль из первого засола хамона и солонины освободилась, и принудительно просушилась, снова пошел за мясом. Весь молодняк к этому моменту по сути давно откинул копыта, но остались ведь взрослые особи у которых сильно пострадало зрение и обоняние, а так же слух, ведь кислота попадала и в уши повредив барабанные перепонки.