Александр Афанасьев - Спасти СССР

Вечером с Раисой Михайловной разговор опять сорвался… нет, не на крик к счастью – на дела. Видимо, это теперь навсегда так – личной жизни у нас нет, семейной тоже нет – ничего нет. Дела… дела… дела. И видимо так надолго. Впрочем, я сам на этот путь встал, мне по нему и идти…

– Рая… – сказал я – как у тебя в институте? Извини, сейчас прямо ничего не получится, нескромно будет, но ты по крайней мере людей присматриваешь?

– Присматриваю. Но ты же видишь, как к этому относятся. Мераб отказался сразу. Левада думает…

– Предложи им приличные зарплаты. Две, три тысячи…

– Да разве в зарплатах дело?

Эх, Рая, наивная ты моя шестидесятница. Видела бы ты, как они будут и в девяностые и после них – перед олигархами пресмыкаться. В них дело, в них. Всегда в них, это только на вид они – я не такая, я жду трамвая. А на деле – клейма ставить некуда…

– Несколько человек из ведущих – смогу прикрепить к нашему распределителю. Но с этим осторожно. \Должен быть членом партии и все такое…

Москва, СССР

Управление безопасности МИД СССР

17 марта 1985 года

В семидесятые годы – в МИД СССР было организовано специальное подразделение, изначально из прикомандированных, а потом из своих безопасников и контрразведчиков. Задачи их были – проверять работу безопасности посольств по всему миру, проверять сотрудников дипкорпуса, давать рекомендации, заниматься безопасностью МИД в самом СССР… короче, контрразведка, только своя и маленькая. Попасть в безопасность МИД считалось огромной удачей, потому что это были единственные контрразведчики, которые ездили и ездили по миру много. В основном в МИД отправляли на пять лет, но если хорошо себя показал – могли и продлить. Это была как своего рода "советническая командировка", только внутри страны.

Павел Иванович Кононенко, начальник сектора (должность по здешним меркам подполковничья, хотя он майор) – когда над дверью кабинета в МИДовской высотке загорелся зеленый огонек, резко встал, одернул пиджак (немецкий, то есть на самой грани) и шагнул к кабинету. Несмотря на каменное лицо, опытный человек определил бы что Кононенко нервничает, хотя этого и не показывает.

– Вызывали, Владимир Дмитриевич?

– Дверь закрой…

Кстати, несмотря на тяжелейший провал, с уходом на Запад аж, главы советской делегации при ООН – им ничего не сделали. Во многом, потому что о них ничего и не знали.

– Садись…

Полковник разминал в пальцах сигарету – когда она совсем истреплется, выбросит в мусорку

– Значит, у нас – сказал полковник – товарищ Горбачев хорошо владеет английским. Так?

…

– Не слышу! Что, язык проглотил!? Там то только так чесал!

– Так точно.

– Откуда узнал?

– Марина… ну то есть Марина Михайловна, супруга моя – им преподавать назначена… Ну то есть товарищу Горбачеву. Она в МИМО преподает, и…

– И?

– Ну, она сказала – странно, ей при первом занятии показалось, что товарищ Горбачев знает язык намного лучше, чем хочет показать. Она и удивилась – зачем ему тогда учить язык, если он и так его знает…

– Ясно. А ты не нашел ничего лучшего, как это обсудить с подчиненными, так?

За спиной полковника висел на стене плакат. На нем было написано – не болтай, в такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетен до измены….

– Ты куда кстати едешь?

Кононенко все понял

– Во Францию, Игорь Иосифович

Полковник достал опечатанный журнал, полистал. Зачеркнул одно и вписал другое

– Во Францию поедет Беклемешев. А ты вместо него поедешь в Судан. По пути подумай над своим поведением

– Есть.

Полковник внимательно смотрел на подчиненного

– Все понял?

…

– Это хорошо, что настучали мне. Если бы настучали Володхину…

Кононенко все понимал. Володихин – секретарь парткома. Если бы про разговоры в курилке настучали ему, он бы собрал партсобрание и влепил бы выговор за политическую незрелость. А с таким выговором не то, что в Судан – в Болгарию не выпустят.

– Как наказывать остальных болтунов решай сам – сектор твой. Но в этот год – ты считай, на карандаше. Еще один залет – и пойдешь обратно самиздатчиков и баптистов ловить.

– Есть.

Полковник спрятал журнал

– Дурак ты. Тут даже стены имеют уши. И завистников на твое место – полон пруд. Иди.

Москва, СССР

Старая площадь

19 марта 1985 года

Утром – заехал на Старую площадь, пока тут остаюсь. Принесли рабочий график визитов – согласовывать. Это ведь тоже – высокое византийское искусство, куда генсек в первую очередь поедет, тем больше благоволит. Я выбрал Киев как место первого визита. Украина.

Затем – пришли с министерства обороны. Первым я принимал генерала Ивашутина.

Ивашутин – легенда, двадцать пять лет во главе ГРУ, больше столько никто не отработает даже близко. У него на могильной плите напишут – жизнь отдана разведке. И это не просто слова – так и есть. Ивашутин обладал великолепной, практически компьютерной памятью – мог говорить о чем угодно, об обстановке в любой точке земного шара по памяти.

И тот факт, что я принимаю начальника ГРУ первым из военных, раньше чем министра обороны и начальника генерального штаба – тоже думаю отметят.

Понятно, что начальник ГРУ пришел с папкой с докладом, но я буквально за несколько минут пролистал его и отложил в сторону. Настало время для серьезного разговора…

– Товарищ Ивашутин… как вы считаете, мы можем победить в Афганистане?

Ивашутин явно не ожидал такого вопроса, но сориентировался быстро

– Полагаю, что сможем, товарищ Генеральный секретарь.

– А я думаю, что нет. Кстати, я Михаил Сергеевич. По крайней мере, с таким подходом к делу мы точно не победим.

Ивашутин… я прекрасно понимал, о чем он сейчас подумал. Это не так сложно, читать мысли людей. Он подумал, что я сейчас начну разнос начальственный.

И ошибся.

– Смотрите. Афганистан. Давайте, подойдем к карте.

Мы подошли к карте. Карта на стене – один из признаков кабинета большого начальника, вместе с телевизором и двойной дверью.

– Посмотрите. С этой стороны Пакистан, с этой – Иран. По сути у Афганистана только три соседа – мы, Пакистан и Иран. Кстати, как Пакистан себя ведет в последнее время?

– Сейчас затишье… Михаил Сергеевич. Снег, горы сейчас непроходимы. Наши радиопосты на границе отмечают снижение активности работы их радиостанций.

– Хорошо. Пакистан – враждебен нам, там у власти одиозный военный режим, с американской военщиной в качестве лучших друзей. Иран?

– Иран после событий семьдесят девятого враждебен нам, Михаил Сергеевич. Они называют нас Малым сатаной.

– В таком случае, мы имеем страну, нетвердой, я бы сказал социалистической ориентации, окруженную с двух сторон из четырех, даже из трех, учитывая Белуджистан – врагами Советской союза, да \еще и с хронической распрей в руководстве. Кармаль так и пьет?